Братство. Второй шанс - Никита Киров

— Когда каникулы будут, — тут же ухватил суть Бакунин. — Пацаны же играть будут ходить, они любят такое.

— Именно. Ну и все наши при деле, а у нас все — молодые парни, для которых работы нет. Кто грузчиком идёт, кто в бандиты. Ну или бухает. Надо дело находить, и это не хуже любых других.

— Угу, — он шумно выдохнул. — А если пролетим?

— Продадим компы с хорошей маржей, потому что берём комплектующие почти по закупочной цене и собираем сами. Процентов тридцать навара точно будет. Так что в накладе не останешься.

— Если братва не сожжёт, — Бакунин хмыкнул. — Хотя вы парни серьёзные, не подлезет.

— Ну и компы будем сами собирать, — сказал я и кивнул Халяве — Будешь учиться джамперы ставить, Славик. Это примерно так же, как разминировать — очень кропотливая работа. Только здесь в худшем случае всего лишь комп сожжёшь, а не взорвёшься сам.

Халява засмеялся.

— Но будем учиться все, — закончил я.

Его отец закрыл папку и отложил к себе, после полез за мобилой.

— У нас наличных-то не бывает, — задумчиво сказал Бакунин, глядя в потолок. — Всё же на векселях и бартере держится. Чё, может состав минеральных удобрений возьмёшь? Шучу. Короче, завтра к обеду подходи к финансисту, Владик покажет, к кому. Найдём тебе налик, выдадим по расписке двадцать тонн у.е.

— Пойдёт.

— Десять компов бери и посмотрим, как всё пойдёт.

— Вот и договорились.

Пожали друг другу руки, разошлись. Бакунин явно доволен сделкой. Будто ожидал какого-то развода, а тут подвернулось серьёзное дело. Конечно, это не его масштабы, ведь весь бизнес стоил раз в десять дешевле его «Мерседеса», но задумку он оценил.

— А я думал — не выйдет, — сказал улыбающийся Славик, сняв тёмные очки. — Думал — как начнёт…

— Не, он бы всё равно дал, просто меньше, лишь бы ты при деле был. А тут видит, что выгодное дельце, и ты — не папенькин сынок, а чего-то добиться можешь, работая и без него. Вот и вложился.

— Может быть, — он кивнул на бутылку с вином. — отметим?

— Нет, — отрезал я. — Рано ещё вино пить. К Самовару сходи лучше, оформите с ним заказ, чтобы завтра сразу к афганцам поехать с деньгами.

— Понял.

* * *

Завтра, кроме заказа, ещё будут юридические проволочки и аренда помещения, которое мы уже присмотрели, ну и прочие вопросы, а на сегодняшний вечер оставалось серьёзное дело. Можно его даже назвать репутационным.

Сначала я вернулся домой, и во дворе у себя увидел «Ниву», в которой сидел Царевич и смолил сигарету, глядя, как дети кидаются снежками. Вид у него задумчивый.

— Чего задумался? — я постучал в окно.

— Да… да фигня какая-то на уме, — он кашлянул. — Сидишь, в голове гоняешь всякое.

— Голову раньше времени не забивай. Пошли, чай пока попьём, потом двинем.

Идти к десантнику Грише в гости в костюме не требуется, не в ресторан, туда надо что-нибудь попроще.

Открыл дверь своим ключом. Батя дома, слышно, как он что-то жарит на кухне. Картошку, судя по запаху. Царевич посмотрел туда с неловким видом. Он же работает у отца в цеху, ему непривычно так запросто приходить к начальнику домой.

— Здорово, парни, — отец выглянул из кухни. — Картошку жарю, подождите.

— Здрасьте, Валерий Палыч, — скромно сказал Руслан.

— Проходи, — я пихнул Царевича в спину, чтобы он прошёл в комнату, и показал на диван.

В пишущей машинке бумаги нет, отец сегодня ещё не печатал свою книгу. Телевизор включён, там шла какая-то передача местного телевидения. Этот канал смотрели редко, особо передач там не было, да и показывало оно не целый день, а только вечером.

В основном там крутились рекламные блоки, громкие и аляповатые, совсем непрофессиональные, как и любая другая реклама регионального телевидения. Ещё включали местные новости, по праздникам транслировали спортивные игры областного футбольного клуба. Была передача, где по заявкам родственников и друзей поздравляли именинников и включали их любимую песню. Ну и показывали некрологи — фотографии под грустную музыку, в основном от Морриконе, с бегущей строкой, где было написано, кто умер, отчего и где пройдёт прощание.

Но сегодня было что-то новенькое. За столом в студии сидел чернявый майор с новеньким орденом на груди и с жаром рассказывал о своих подвигах в Чечне: как навёл «Град» на боевиков, засевших в укреплениях, как спасал раненых под обстрелом и сколько освободил пленных. Его послушать, так он будто уничтожил всю армию Ичкерии, причём дважды.

Я сел рядом с Царевичем и присмотрелся к майору внимательнее. Видел его впервые.

— И чего его рядом с нами не было? — в шутку спросил я. — Он бы там всех победил.

— По-любому особист, — предположил Руслан. — Рожа такая.

— Не, это штабист, — сказал я, немного подумав. — Матёрый, причём. Из тех, что приезжали, иногда стреляли в сторону врага, потом уезжали назад водку пить и в грудь себя колотить, как хорошо повоевали. Даже перед нами пальцы гнули, какие они вояки, блин, псы войны. Зато «боевые» получали, и награды.

— Угу.

— Штабист, — подтвердил отец, заходя в комнату. Он вытирал руки полотенцем. — Орден мужества ему дали. Говорит, штурмовал дворец Дудаева и Совет министров, возглавил батальон, куда был прикомандирован, когда их комбата убило. А я слушаю, да что-то думаю, что говорить он слишком любит.

— При штурме совмина я его не видел, — я напряг память. — Хотя там много кто был. Там морпехи ещё были, Лёня Белоусов и Сева Михалюк… чай горячий?

— Вот дед твой тоже не любил вспоминать, — сказал батя, посмотрев на меня. — Ты его и не помнишь, наверное.

— Медали он мне показывал — помню. За освобождение Варшавы вроде бы была, её точно помню.

— А вам так ничего и не собираются выдавать? Медали, ордена?

— На представление отправляли, — сказал Руслан, немного подумав. — На Халяву отправляли, на тебя отправляли, — он кивнул на меня, — за ранение и за тот танк. Самовара ещё хотели наградить. Но куда-то отправили, и там оно всё и потерялось.

— Всё ему досталось, — я показал на телевизор. — Ща, я быстро.

Я переоделся