Псионикум - So..The End
— И отцом ребёнка Лесли…
— С вероятностью 99,9 %…
— Является…
Ведущий растягивал момент как мог.
— Является…
Ну, говори уже!
— Норман Бейкер! Поздравляю!
Норман… Гм… Вот же знакомое имечко.
Камера повернулась к мужчине с короткими светлыми волосами. Его лицо выражало крайнее удивление, а потом неописуемую радость. Неописуемую наигранную радость. Тут бы уместно подошло высказывание Станиславского: «Не верю!». Парень аж сиял от фальшивого счастья и даже плакал, пока остальные пребывали в наигранном трауре, кроме одного, разумеется. Вскоре крупным планом нам показали саму виновницу всего торжества.
Весьма пышная дама с вьющимися чёрными локонами с формами не самых скромных размеров тоже плакала, когда выходила на сцену к отцу своего ребёнка. Вот она бежит к счастливому отцу, бежит и… она пробежала мимо него, накинувшись на шею к другому.
От такого поворота весь зрительный зал забыл как дышать. По залу прошёлся гулкий «ох».
— Питер! Питер! — всхлипывая, звала другого мужчину Лесли. — Это ошибка! Ты же знаешь! Я люблю только тебя! Это твой ребёнок! Твой!
Высокий темнокожий мужчина с широкими плечами отбился от рук женщины и быстро покинул сцену без каких-либо слов. Спустя некоторое время немой сцены на студии нам показали его интервью, оборвав душераздирающую картину его побега от Лесли на сцене.
— Как она могла… Я… То есть мы… Мы были счастливы. Я думал, что у нас всё будет как в сказке. Мы даже придумали имя для ребёнка… Черт! Как она могла так поступить со мной?! А я думал, что знал её, понимаете?! Я всегда считал, что лишь смотря на неё, я мог читать её мысли, желания… Оказалось, я просто обманывал себя.
Вот это поворот! — воскликнула бы я, если бы мне не стало так пофиг.
Гм… Негодовать мне долго не пришлось, раздался звонок телефона. Пришлось поднять зад и потопать до розетки.
— Хей, йо! — выпалила Кэс в трубку.
— Чего надо?
— Спускайся, — и тут же отключилась.
Эм… Ладно…
Одевшись, вышла на улицу. И действительно, её машина стояла возле ворот. А сама хозяйка покуривала в салоне.
— Привет, — села я на привычное мне место пассажира.
— М-м, — кивнула она.
— Чего так рано вернулась?
— Нас вызвали.
— Эм… Кто?
— Ты бы знала, если бы проверяла свою почту или читала бы сообщения. В Псионикум, мать, в Псионикум.
— Гм… Для очередного допроса, что ли? Я думала там уже всё.
— Не знаю. В общем, указали только место и глянь, — Кэс передала свой телефон, где было открыто письмо.
Я слегка приспустила очки, чтобы прочитать мелкие каракули.
— Гм… «Просим вас прибыть в Зал Наблюдателя», — прочла короткое официальное сообщение. — Высшее начальство, значит. Стоит ли волноваться?
— Не знаю. Больше писем не поступало. А Каллиган не смог ничего сказать конкретно.
— Да уж, а почему не позвонили, спрашивается…
— Кто знает… Может, экономят, — закончила с сигаретой Кэс и включила радио.
— Д-д-дообрый день, Эдем! — внезапно из динамик заорал радиоведущий. И вместе с новостями мы поехали в место работы. — Как ваше ничего, народ?! Полагаю, уж лучше, чем у детей новой эры. Вчера полиция вновь разогнала митингующих возле их Храма. Полиция и мэрия пока не выступили ни с какими объяснениями, но уже известно, что в ходе арестов пострадали десятки людей…
— Боже, столько разных у нас церквей, оказывается, — помотала я головой. — Дети новой эры… Интересно, чему там поклоняются?
— Да сектанты какие-то. Значит, всему, что угодно.
— … Отец-основатель церкви Уоррен Джонс уже выступил с обвинением в адрес правоохранительных органов и властей в целом. Он подал в суд и призвал всех своих сторонников быть стойкими и сильными…
— Как думаешь, для чего нас вызывают? — убавила радио Кэс.
— Без понятия. Мы же вроде ничего такого не натворили, да? В отпуске же. К тому же поймали опасного психопата. Медали вручат, надеюсь. Или там грамоту.
— Ха-ха-ха. Размечталась. Но нельзя ничего исключать.
— Гм… Думаю, гадать смысла нет. О, заедем перекусить?
— Наш же ждут, нет?
— Там ведь время не указано.
— Ну, тогда ладно, — свернула она к первой попавшейся забегаловке.
Прошла почти неделя, как велось «секретное» расследование, где яснее ничего не становилось. Во время допросов, я вскользь пыталась расспросить других агентов Псикорпуса по поводу Нормана. Никто даже не думал отвечать или они просто не знали, что тоже может быть. А в опечатанный дом нас, ясное дело, не пустили. Потому о причинах и мотивах поступка парня оставалось только домысливать. Судя по крохам информации из разума пацана, я поняла, что он сам толком не понимал, что происходит с ним и как всё работает. Но ведь откуда-то он узнал о псионике, с которой не смог до конца совладать. Откуда-то черпал силы. Вполне впечатляющие силы, смею я сказать.
В своих снах я мельком видела подземные тоннели и странных людей, одетых в рванье. И навсегда запомнила запах сточных вод. Наш виновник контактировал с ними и не раз, а потом сны превращались в непонятную кровавую кашу. Нет, парень не сам кромсал каких-то бродяг, но наблюдал, мысленно ликовал. Хотя… Это могло быть его фантазиями. Всё что я отчётливо поняла из этих видений — это то, что, парень был объят лютой ненавистью. Он ненавидел этот мир всей душой. Но почему? Увы, я этого сказать не могу. А все предположения, думаю, будут далеки от правды. Сами подумайте, он вырос в хорошей семье с достатком, учился в элитной школе, не имел проблем со здоровьем, и с родителями, друзьями — у него, казалось, всё было идеально до прошлого года. Да, возможно, с ним плохо обращались дома, в школе, но доказательств этому нет. Потому и было дико, откуда в нем такая ненависть. И такая перемена всего за год жизни?
Если ненависть к отцу я ещё могу понять, то убийство Майкла Стюарта было для него ничем непримечательным. Оттого вдвойне было жаль родителей. Ведь каждый родитель будет винить себя, когда все твердят, что он покончил с собой. Хотя они в это не верят. Не знаю, правильно ли мы поступили, когда сообщали им, что мы поймали убийцу
