Американский наворот - Сергей Вихорев
Начиналось все с провоцирующей, или говоря более сдержанным языком имевшейся схемы, инициирующей активностью НВС. Результатом этой активности вполне предсказуемо была серия будничных конвенциональных атак по базам, откуда штурмовики вылетали.
Ввиду близости этих баз к ракетодрому с его аэромобильной противовоздушной обороной, представленной тяжелыми барражирующими самолетами, урон базам был нулевым. При этом был очерчен географический район тыловой локализации. Очерчен он был для противника. Здесь график ветвился, предполагая и ненулевой ущерб. Это событие нумеровалось как 2b. График ветвился соответственно на 2a и 2b но потом он вновь сходился в третьем пункте, соответствовавшем старту рейдов F-158 по наземным целям в тылу противника.
Потом снова было ветвление, но событие 3b уже было отметено — результат рейда был без всяких сомнений успешным. Это даже несмотря на то, что был потерян шаттл AEX mod.116, задействованный в атаке на противоракетный терминал «гротеск». В конце концов, свой ресурс тот шаттл второго военного поколения уже практически выработал.
Четверым пунктом значился конвенциональный ответ «чинков» и он также уже состоялся — это был выход тех самых арсеналов на атакующий рубеж.
Эскалируй «чинки» до применения ядерных средств, они бы сразу ушли и увели весь процесс в девятый пункт, но они к счастью оказались последовательны. На седьмой год Войны это было вполне предсказуемо.
Пятым пунктом было сведение военного процесса тыловой локализации к противостоянию с тем самым конвенциональным ответом противника, то есть с арсеналами. Он, этот пункт рассматривался как частично состоявшийся. Повысив разрешение, диаграмму военного процесса можно было преобразовать в более низкоуровневую — в таком виде Лоундс ее и читал. При этом большем разрешении диаграммы становилось понятно, что пункт номер пять находился в развитии, подразумевавшем в том числе и очередной рейд F-158.
Разрешение можно было увеличить и еще — информация в штабные компьютеры текла рекой, но применительно к действиям вроде тыловой локализации или вообще заурядным для больших фронтов событиям проанализировать что-то руководствуясь лишь этой предоставленной визуализацией человек был не в силах.
Компьютеры же не только корректировали первоначальную модель боя но и занимались прогнозированием. На более высоких, чем этот трудно воспринимаемый человеком элементарный, уровнях визуализация была наряду с традиционными картам вполне эффективным инструментом «не машинного», то есть человеческого анализа и принятия решений.
Вот и сейчас шла дискуссия по поводу возможности применить sys.580. Первые модификации этой противоракеты были сходны с sys.520, однако позже разработчики поддались соблазну обзавестись противоракетой, способной помимо всего сбивать воздушные цели.
Изначально обе, sys.520 и sys.580 с довольно неплохой вероятностью, около 75 процентов, могли подбить гиперзвуковой дрон, при условии что точка встречи с целью будет находится на дальней границе зеленой зоны, на удалении тысяча восемьсот километров.
Разумеется, это не было первичным предназначением этих противоракет, но они это могли. При этом радар или радары, которым нужно было бы навести противоракеты должны были находится куда ближе к траектории цели — на то были ограничения по радиогоризонту, однако это ограничение было не единственным.
Если гиперзвуковая цель летела бы ниже 40 километров, то никакое даже самое точное целеуказание не помогло бы — вторая ступень противоракеты, летавшая с суборбитальными скоростями была не в состоянии маневрировать и корректировать свой полет должным образом в условиях более плотной атмосферы.
Даже для перехвата на высотах около того критически низкого уровня ракета, ее вторая ступень должна была вернуться в атмосферу особым образом, под острым углом, погасив скорость.
Можно было поступить по другому, направив эту самую вторую ступень наоборот под большим углом, устроив подобие баллистического удара. В любом из этих двух случаев это было не вполне целевое применение весьма дорогих противоракет. В случае еще большего ухода от первоначального предназначения, при чисто теоретических ударах по наземным объектам отклонения составляли бы километры. Такая же точность была бы при попытке подбить летящий в тропосфере самолет.
Авиацию можно было бы поражать, будь боевая часть ядерной, однако такая тактика выглядела довольно сомнительной — тут и стоимость противоракет и не постоянство возможностей оптического наведения с орбиты.
Вообще перспектива научить противоракеты подбивать обычную авиацию выглядела как праздное теоретизирование — порывы мечтателей быстро охлаждала в первую очередь стоимость противоракеты, однако была и большая авиация в том числе и арсеналы. В этом случае соотношение стоимости поражающего вооружения и цели не блокировало возможности развития этого направления.
Еще терминалы были вооружены противоракетами ближнего эшелона, но их дальность ненамного превышала радиусы противовоздушных комплексов и привлекать эти типы вооружений к таким нестандартным задачам никто и не пытался.
И вот, в сто семнадцатом году были проведены первые тестовые стрельбы по стратосферно-тропосферной воздушной цели. Перспектива перехвата обычных самолетов всерьез не рассматривалась — все внимание было сфокусировано на противодействии большой авиации — время от времени им удавалось проводить свои рейды, повергая в хаос и смятения побережья Европы или Южной Америки.
Навестись на такую крупную цель на финальном участке траектории можно было и без участия радиолокации — по визуальному каналу. Точки наблюдения при этом могли находиться как на орбите так и на борту самой боевой части.
Специализированная под задачи боевая часть была конвенциональной. Вторая ступень имела отличавшуюся от других модификаций аэродинамику — это был гиперзвуковой планер с более развитыми поверхностями и стабилизацией в виде раскрывавшихся в задней части лепестков, словно тормозивших, на деле придававших устойчивость.
К цели устройство подходило на скорости около трех тысяч метров в секунду, причем в нескольких километрах до точки встречи происходил подрыв основного блока и крупная воздушная цель поражалась несколькими десятками твердосплавных дротиков имевших каждый около килограмма взрывчатки. Еще были более мелкие элементы в виде стержней и шариков.
Другая модификация атаковала, подходя на еще более низкой скорости — менее двух тысяч метров в секунду. Эта наводилась визуально, с помощью оптической системы, защищенной толстенным кварцевым стеклом, являвшем собой почти что цилиндр.
Такая боеголовка могла прицельно выбить какой-то определенный элемент или фрагмент суперкрыла. Предпочтение отдавалось двигателям и той части, где находился боезапас. Взрывной заряд помимо фугасного действия разбрасывал конус из стержней и твердосплавных шариков.
Успешное поражение хотя бы одного арсенала вывело бы весь локальный военный процесс прямиком к восьмому пункту.
Шестой подразумевал всего лишь наращивание противодействия ответу «чинков» то есть новые и новые рейды в рамках охоты на арсеналы. Вообще рейды характеризовались самим планом как противодействие демонстративного характера.
Не демонстративным было противодействие, подразумевавшее применение более тяжелых вооружений, вовлечение полноценной авиации воздушного боя, гиперзвуковых аппаратов,
