Братья по крови - Юрий Артемьев
Звонок в дверь прозвучал довольно резко.
Елена, что ли, с работы уже вернулась? Что-то рано для неё. Зевая, я пошёл открывать дверь.
За дверью стояли два милиционера в форме. Впереди был довольно-таки крупный мужчина лет под сорок в звании лейтенанта. Второго, более мелкого, я не мог разглядеть за широкой спиной старшего.
– Здравия желаю! Лейтенант Карпов. Нарушаете, граждане. Сигнал на вас поступил.
Я был немного заторможен после бессонной ночи и не понял, как он, отодвинув меня в сторону, уже прошёл в квартиру.
Зато мне удалось хорошо разглядеть тщедушного сержанта, что до этого времени был скрыт фигурой лейтенанта.
И кто таких недомерков берёт на службу в органы? «Не смотри, что грудь впалая, зато спина колесом».
* * *
– А вы наш новый участковый? – послышался голос тёти Наташи из глубины комнаты.
– Да.
– А капитан Перепёлкин где?
– Его перевели на другой участок.
– Ой. Так у нас же участковый был не Перепёлкин, а Дятлов. – Голос Натальи зазвучал более громко, и я почему-то сразу насторожился.
«А почему сержант небритый? И форма на нём как мешок сидит».
– Удостоверение ваше предъявите, товарищ лейтенант! – Теперь в голосе Наташи уже зазвенела сталь.
А у меня в голове зазвучал набат. «Опасность! Тревога!»
* * *
Время превратилось в тягучий кисель. А всё вокруг стало ярким и чётким.
Шум возни в комнате.
Стон. Всхлип. Хрип.
Небритый сержант вынимает правую руку из кармана…
Я уже на все сто процентов уверен, что он ряженый.
В его руке оружие.
Это не табельный макаров, а потёртый револьвер Нагана.
Почему-то в такие моменты большое внимание я всегда уделял деталям.
На стволе нагана есть потёртости и следы коррозии. Так бывает, если оружие долго лежало в земле, а потом было восстановлено. Или он был где-то спрятан, например, на чердаке, а крыша протекла. О какой фигне я всегда думаю в момент опасности…
* * *
Рука злодея с револьвером поднималась медленно.
По крайней мере, мне так показалось.
Левой рукой я резко бью его в локоть, а правой одновременно с этим произвожу удар в кисть с зажатым оружием.
Револьвер птицей вырывается из руки злодея и, ударившись о стену, летит куда-то в сторону комнаты.
Я бью фальшивого сержанта коленом в пах и успеваю нанести ему хук в челюсть в тот момент, пока он, сгибаясь от боли, заваливается на пол лицом вперёд. После чего, не раздумывая, наношу ещё один удар кулаком, но уже по затылку или чуть ниже.
Боковым зрением успеваю заметить, как Лёха прыгает чуть ли не рыбкой в сторону упавшего на пол револьвера.
Схватив наган, лёжа на полу, братишка не раздумывая стреляет куда-то в сторону кухни.
Выстрел. Он прозвучал очень громко в пределах квартиры. Но вряд ли этот громкий хлопок привлечёт внимание соседей. Кто-то не поймёт, что это было, а кто-то может и не придать этому значения.
Мне из-за стены не видно, что там происходит в комнате.
Я знаю только одно – Лёшка не промахнётся. Шум падающего тела этому подтверждение.
А я дёргаюсь в сторону раскрытой входной двери. Мне обязательно надо узнать, есть ли там кто-то ещё.
В подъезде пусто.
И тихо.
Или это у меня звенит в ушах от прилива адреналина?
Я закрываю дверь и наклоняюсь над злодеем, которого я огрел по голове. Дышит, тварь. Шевелится.
Быстро выдёргиваю у него кожаный ремешок из брюк. Выдёргиваю грубо, отрывая шлёвки… Вяжу ему руки за спиной, туго, как могу.
* * *
– Наташ! Ты как? – взволнованный голос Лёшки.
Слышится плач проснувшейся от шума Ани.
– Звони Игорю, – то ли шепчет, то ли тихо хрипит Наталья.
– Может, ноль два?
– Игорю.
Голос у Натальи слабый, но говорит она уверенно.
Я делаю пару шагов в комнату и вижу, что Наташа лежит на полу, держась двумя руками за правый бок. Лужа крови с неё натекла уже приличная.
В печень? Она бы сразу отключилась от такого удара.
Я срываю телефонную трубку, но вместо гудков слышу только тишину.
Неужели умудрились обрезать провода в подъезде?
Я хватаю свои шорты. Там записная книжка. В ней записан телефон Игоря.
Дёргаюсь к дверям.
Стоп! Мне нужна мелочь, две копейки, десять – всё равно… Вот они… Есть, я снова бегу к входной двери.
Чуть не наступил на тело «лейтенанта». Труп лежит лицом вниз с рваной дыркой в затылке. С такой дырой не выживают.
– Оденься! – слышен голос Лёхи мне вслед.
Плевать!
Бегу как есть, в трусах и в майке. Перепрыгивая сразу через три-четыре ступеньки. А потом по асфальтовой дорожке. Босиком, не обращая внимания на попадающиеся под ноги мелкие камешки.
Ближайший телефон-автомат у кинотеатра «Берёзка». Там их сразу три стоит. Вот и они.
Кидаю монетку. Набираю номер.
Гудки…
Жду ответа…
В груди сильно-сильно колотится сердце.
1974 год, всё ещё утро 19 июня. Москва. Новогиреево
Я повесил трубку. Игорь выслушал мой доклад. Приказал вернуться в квартиру и ждать. Сказал, что его люди прибудут на место быстрее него. На мой вопрос: «Как я их узнаю?» – пояснил, что они сами представятся.
Бардак у них в ведомстве. За нами они следили. Топтунов посылали. А в квартиру заявились бандиты, ряженые милиционерами. И никто ничего не заметил. Контрразведка херова. Особый, на хрен, отдел. Дилетанты. Блин.
Что там с Наташей? Я шагал по дорожке в сторону дома и только сейчас заметил, что у меня ступня порезана. На асфальте даже следы крови остаются. Я осмотрел порез и вытащил кусочек стекла. Дальше идти стало легче. Но я всё равно ощущал каждый камешек, каждую неровность под ногами.
Странно. Когда я бежал к телефону-автомату, не замечал ничего. Так, наверное, люди по горящим углям ходят. Просто не замечают их.
В квартире было тихо. Я не стал рисковать и, позвонив в дверь, сразу сказал, что это я.
Дверь мне открыла Аня. Её глаза были красные от слёз, но она уже не плакала. Просто смотрела каким-то отрешённым взглядом.
Лёха встретил меня с револьвером в руке. Он вопросительно посмотрел на меня.
– Позвонил. Доложил. Игорь сказал, что скоро здесь будут его люди. Как Наташа?
Лёшка покачал головой. Я прошёл в комнату. Тело Натальи лежало на полу в луже крови. Лицо было накрыто тканью. Чёрная такая, в голубой цветочек. Какой-то отрезок из кусков мерного лоскута.
– Аня! Иди оденься. Собери свои вещи. Скоро приедут люди. Возможно, нам придётся отсюда уехать.
– Ты сам голый по улице бегаешь, – спокойно сказал мне Лёшка.
– Есть
