Великий диктатор. Книга третья - Alex Berest
И именно эта небольшая статья, вышедшая на передовице главного рупора шведской общины, как мне казалось, поставила точку в моём неожиданном противостоянии с женскими организациями княжества. Но расслабился я, видимо, рано.
Во второй половине марта мне опять пришлось прогуливать занятия в университете. И всё из-за того, что меня неожиданно пригласили на совещание по подготовке к зимним олимпийским играм. И отвертеться я никак не мог, так как приглашение исходило от секретаря нашего генерал-губернатора.
Но зачем я там понадобился, так и не узнал. Возле парадного входа в здание Сената, мне неожиданно встретилась Мийна Силланпяя. И я как вежливый человек потянулся правой рукой к котелку, чтобы поприветствовать женщину, приподняв его. И это действие явно спасло мне жизнь.
Раздался выстрел, я почувствовал боль в руке и автоматически, как и делал это на многочисленных тренировках с моими пионерами, моментально присел. Так что, второй выстрел меня не задел. После чего, заскочил за гранитную тумбу с фонарём, мысленно проклиная себя за то, что оставил свой пистолет в автомобиле. Впрочем, раненой рукой я его всё равно не смог бы достать. Третья и последующие пули, выбивая гранитную крошку с противным визгом рикошетили во все стороны. Где-то за моей спиной зазвенело разбитое стекло. После шестого выстрела, я выглянул из-за своего укрытия и увидел, как Мийна Силланпяя, отбросив в сторону разрядившийся револьвер, тянет из своего ридикюля ещё один. И не дожидаясь пока она это сделает, подхватил левой рукой булыжник старой мостовой из кучи ему подобных, радуясь безалаберности хозяйственного департамента Сената, и запустил камень прямо в голову женщине.
Тренировки деда Кауко, когда он заставлял меня метать топор и ножи с обеих рук, не прошли даром, и камень угодил точно в лоб этой террористке. И пока она падала, я рванул вперёд, чтобы завладеть её оружием, поскользнулся и, приложившись о гранитный угол тумбы раненым плечом, потерял сознание.
…..
- Да. Пренеприятнейшая ситуация, - кивнул Леопольд Мехелин, когда ему доложили о случившемся с Матти Хухтой. - Господин Боргенстрем, обязательно проследите, чтобы было проведено максимально тщательное расследование этого преступления.
- Конечно, господин генерал-губернатор. Обязательно возьму это дело на личный контроль, - привстав со своего места, доложил директор столичного полицейского департамента Кнут Боргенстрем. - Разрешите покинуть совещание, для присутствия на месте преступления.
- Ступайте, господин Боргенстрем, - кивнул ему Леопольд Мехелин. - Благо, вам идти далеко не надо. Всё произошло под нашими окнами.
- А каково состояние Матти? Что вам телефонировали? - поинтересовался генерал Рамзай, дождавшись когда полицейский чин покинет кабинет.
- Ранение средней тяжести. Мальчика доставили в университетскую хирургическую больницу. Сейчас оперируют. Надо будет после нашего с вами заседания заехать, проведать. Если кто из вас захочет присоединиться, господа, то милости прошу.
Тут же с разных мест и от разных людей посыпались согласия присоединиться к визиту генерал-губернатора в больницу.
- Отлично. Но сейчас нам всё равно придётся вернуться к теме проведения зимних олимпийских игр в декабре. Итак. Первое. На открытие игр ожидается приезд трёх монархов. Нашего императора, шведского короля Густава V и короля Великобритании Эдуарда VII.
- Я так понимаю, что придуманную Матти церемонию открытия игр, в Петербурге утвердили? - спросил с места Ээро Эркко
- Да, молодой Эркко, утвердили. Николаю II очень понравился символизм передачи олимпийского огня от одного монарха к другому.
- Лео, дружище, а можно подробнее про эту церемонию, - на правах лучшего друга, панибратски обратился к генерал-губернатору ректор императорского Александровского университета и сенатор Эдвард Иммануил Хьельт.
- Красивая церемония. Барон де Кубертен зажигает факел от солнечного света если будет солнечная погода или от кремня и кресала, доставленных из Греции. После чего передаёт факел британскому атлету, а тот — своему монарху. Король Эдуард вручает горящий факел императору Николаю II. И тот поджигает большой факел, который сейчас строят на стадионе. После чего передаёт факел королю Густаву, как хозяину будущей летней олимпиады.
- Действительно красиво, - согласился с услышанным и барон Рамзай. - А в большом факеле что гореть будет? Это безопасно? Не взорвется чего?
- Эти вопросы к Ээро Эркко. Он у нас отвечает за строительство стадиона. Что там Эркко? Как строительство идёт? - переадресовал вопрос барона Леопольд Мехелин.
- Пока что всё идёт по плану. Газовый завод строит «Хухта групп». От него к большому факелу будет проведён подземный газопровод, - отчитался глава олимпийского комитета.
- Газ? Но он же взрывоопасен! - гнул свою линию генерал Рамзай. - Разве нельзя придумать что-то безопасней?
- Ваше высокопревосходительство, прежде чем церемония состоится, мы проведём множество проверок, испытаний и репетиций. Накладок быть не должно. Господин генерал-губернатор в курсе этого плана. Основная идея — это непрерывно, и днем, и ночью горящий факел на протяжении всех игр.
- А как наша церковь на это отреагировала? - неожиданно поинтересовался вице-адмирал Андерс Вирениус, назначенный недавно директором департамента внутренних дел.
- Епископ Гельсингфорского Диоцеза Карл Сигнеус одобрил сиё действие, - сверившись со своими записями, ответил Ээро Эркко. - Так как открытие олимпийских игр запланировано на 13 декабря.
- И что с того, что факел зажгут именно 13 декабря? - не понял вице-адмирал.
- Это день святой Люсии, - попытался кратко объяснить Ээро Эркко, но видя в глазах адмирала непонимание, продолжил, - Мученица из Сиракуз, которая с факелом поднялась на потухший маяк и подавала сигналы морякам. За это нечистая сила лишила её зрения, но она упорно продолжала стоять на маяке, чем спасла немало христианских жизней. Вам, как моряку и лютеранину, должно быть об этом известно.
- Да-да-да, что-то такое припоминаю - пробормотал Вирениус.
- И, Эркко, выберите для нашей команды знаменосца. Я бы предпочёл чтобы им стал Матти Хухта. Но нельзя быть уверенным насколько серьёзно его ранение и не скажется ли это на его физических возможностях.
- Знаменосца? - растерялся Ээро Эркко. - А зачем нам знаменосец, наша команда же должна идти в одной колоне с русскими атлетами. Или я чего-то не знаю?
- О! Прошу прощения, господа. Забыл вас уведомить, что Николай II имеет желание даровать нашей олимпийской команде собственное знамя. Но флаг Топелиуса, наш синий крест на белом поле, он категорически не хочет видеть. Так что нам придётся ещё и выбрать подходящий флаг.
- А крест Святого Николая,
