Интервенция - Иван Алексин
Выпили, допив остатки из показавшей дно бутылки. Тараско со вздохом отодвинул от себя чарку, бросил в мою сторону укоризненный взгляд, намекая на то, что можно было бы и побольше принести. Я намёк демонстративно проигнорировал. Не пьянствовать сюда пришли, а о деле поговорить.
— Завтра ещё до свету тебя выпустят. С десятком конных стрельцов до Нижнего Новгорода доскачешь. Там Кузьму Минина найдёшь. Он и обоз со всем необходимым подготовил, и казну тебе выдаст. Доберёшься до Камня, в первую очередь острог поставь. Места там неспокойные. То башкиры набегут, то казахи. А скоро ещё калмыки объявятся. Народ кочевой, непредсказуемый. Сегодня в дружбе клянутся да под царскую руку просятся, а завтра на тебя же в набег идут. Я к ним послов отправил, на земли к востоку от Каспия их зову.
— А зачем ты их зовёшь, государь, если они непредсказуемы? — удивился Тараско.
— Так они всё равно сами туда придут, — отмахнулся я. — Зато ногаев под корень вырежут. А там, может, и на крымских татар натравить удастся. А мы, если что, подсобим. С этими стервятниками нужно решать вопрос раз и навсегда. Сколько горя они принесли, сколько плодородной земли из-за них пустует. В общем, с калмыками, Иван Исаевич, не ссорься, но будь настороже. Если что, к Строгановым за помощью обратись. Я им уже послание о том отослал.
— Выходит, знал, государь, что я не откажусь? — грустно улыбнулся Болотников.
— Не знал, — вернул я ему улыбку. — Просто, если бы не ты, то кто-то другой туда поехал. Но лучше ты. Слишком трудное дело, чтобы абы кому его доверить. Ты уж постарайся, Иван Исаевич, — поднялся я из-за стола. — Поднимешь заводы; тут тебе и помилование, и честь великая будет.
* * *
Договорившись с Болотниковым, решил заглянуть к сестре. Послезавтра в поход, который, учитывая количество врагов, ещё неизвестно чем закончится. Может так случится, что уже и не вернусь. И это будет катастрофой не только для страны, которая всё же скатится в пропасть кровавой Смуты, но и для конкретно для царевны. В то, как с ней поступит победитель, возможны варианты, но хорошего ждать не приходится.
Покои царевны, находились в другом крыле дворца. Быстро миновав несколько переходов, вхожу в просторную светлицу. Ксения, отбросив вышивку, несмело улыбается, несколько боярышень, встав с лавки, дружно кланяются, стреляя в мою сторону глазами. Сколько знакомых лиц. Тут и Мария Подопригора, и Анастасия Малая, и ещё одна Мария, как-то, между делом, вытащившая меня из трясины. Её отца за сей подвиг я возвёл в царёвы чашники, заодно пожаловав небольшой деревенькой под Костромой, а саму девушку пристроил в свиту к сестре.
Собственно говоря, я специально окружил царевну сверстницами. События четырёхлетней давности не прошли для Ксении бесследно. Убийство практически на её глазах матушки, неудачная попытка спастись бегством с последующим заключением в монастырь, известие о моей гибели и затем, жизнь в постоянном ожидании пострига или выдачи на потеху самозванцу. Всё это наложило на сестру свой отпечаток, превратив жизнерадостную девушку в тихую, молчаливую затворницу с глазами затравленного зверька. Но постоянное присутствие подруг, их беззаботность, энергия и задор, постепенно делали своё дело, пусть медленно, но верно возвращая мне прежнюю Ксению.
И всё же иногда сквозь играющую на губах улыбку, проскальзывал казалось бы уже забытый страх, прятался в глубине карих глаз затаённый испуг. Вот и сегодня сестра явно была сильно взвинчена, тщетно пытаясь скрыть свою тревогу подобием улыбки.
Ладно, сейчас разберёмся, что её тревожит. Повинуясь моему кивку, девушки оставляют меня наедине с сестрой. Царевна, больше не сдерживаясь, неожиданно бросается ко мне на шею и рыдает.
— Ты чего, Ксюша? — откровенно растерялся я, прижимая к себе сестру. — Может обидел кто?
— Ты опять в поход уходишь. Мне страшно, Федя. Страшно, что не вернёшься. Люди сказывают, что враги со всех сторон на нас с войском идут. Много их.
— Кто сказывает? — вот же сплетники! Узнаю кто, язык вырву. — Опять кто-то из твоих подружек страстей понавыдумывала?
— И ничего не напридумывала, — шмыгнула носом Ксения. — О том, что татары большой ордой в набег на нас собираются, по всему Кремлю слухи ходят!
— Собираются, — не стал отрицать я. — Только не такая уж эта орда и большая. После того, как хан Казы Герай, разгромленный батюшкой, обратно в Крым только треть войска привёл, о стотысячных армиях теперь и речи нет. Хорошо, если крымчаки хотя бы половину от прежней силы наберут. А я им навстречу князя Скопина-Шуйского пошлю. Он, не смотря на молодость, воевода опытный. Спуска супостатам не даст.
— А ты разве не с ним будешь?
— Нет, — решил успокоить я девушку. — Я с другим войском на Калугу пойду. Пришло время от воров все русские земли освободить. Но эта война не страшная. После Клушинского разгрома сил у самозванца нет. Не удивлюсь, если он без боя сбежит. А нет, так и того лучше. Схватим вора, посадим на кол и заживём себе спокойно.
— Правда? — отстранившись, Ксения заглянула мне в глаза.
— Правда, — улыбнулся я, сделав честные глаза. — Иначе зачем бы мне осенью невест на смотр в Москву зазывать? Не на похоронах же оплакивать? Вот разгромим татар и ногаев, перевешаем всех воров, что на Юге озоруют, и сразу две свадьбы сыграем.
— Почему две? — опешила от неожиданности Ксения.
— Так тебя замуж давно пора выдавать, — хмыкнул я. — Больше ждать нельзя. Заневестилась уже давно.
— Что жениха уже нашёл? — щёки царевны запылали алым румянцем. — А из какой он страны?
Я, отстранившись от сестры, не спеша подошёл к лавке, сел, беря себе паузу на раздумье.
Из какой, из какой. Из нашей! Где я тебе заморского принца, готового переехать жить в Московию и принять православие, возьму? Тем более в кратчайшие сроки? А отправлять Ксению к католикам или протестантам, не вариант. Патриарх Иаков на дыбы встанет. А мне сейчас с таким союзником ссорится не с руки. Мне его поддержка с намечаемыми реформами очень нужна.
— Не нашёл. И искать его где-то за морем, не собираюсь. Вот вернусь из похода и подберём тебе будущего мужа из бояр или дворян, кто больше по нраву придётся. Вот и будете
