Тверской баскак. Том Шестой - Дмитрий Анатолиевич Емельянов
Почему северо-западного⁈ Да потому что именно с этого направления ожидалась атака степной конницы.
Согласно плану, разработанному совместно с Тугаем, он с пятью тысячами своих всадников, шумно и не таясь, выдвинулся вперед, сосредотачивая на себе все внимание Барсумбека и Куламая. Я же со своими полками максимально скрытно тронулся вслед за ним, постепенно меняя траекторию и выходя юго-восточнее лагеря противника.
По нашим данным, совместная таманская и донская орда насчитывала около двадцати тысяч, так что немногочисленное войско Тугая не должно было их напугать. Скорее, наоборот, я рассчитывал спровоцировать у обоих степных князей желание наказать обнаглевшего выскочку. Говоря словами монгольского нойона, мы подсовывали кролику повод подумать, что он волк.
По последним донесениям от Тугая, пока все идет, как задумано, и противник выдвинулся ему навстречу. Дальше Тугай должен довести дело до столкновения и тут же обратиться в бегство, выводя преследующее его войско прямо на наши позиции. В последний момент его всадники должны будут разделиться и уйти на фланги, а разогнавшийся противник угодить под наш губительный огонь.
Отсюда и второе требование к искомой позиции! Длина балки должна была быть не меньше тысячи шагов, чтобы вместить строй наших стрелков, но и не сильно длиннее, дабы расходящиеся отряды Тугая успели ее обойти и не дали преследователям шанса прижать себя к непроходимому для конницы оврагу.
Спросите, зачем я вообще завязался на эту балку? Поставили бы, как не раз уже было, стрелков на склоне холма и встретили бы несущуюся орду встречным огнем. Да, так можно было бы поступить, если бы не одно «но». Ранее я так действовал против противника, желающего атаковать и осмысленно идущего на укрепленные позиции. В нынешнем же случае все несколько иначе.
Барсумбек и Куламай не жаждут сражения. В споре за престол улуса Джучи они готовы примкнуть к более сильному, коим считают Берке, и ни в коем случае не желают вступать в бой в одиночку. Увидев наши позиции на холме, они попросту развернут коней, и лови их потом по степи. А это дело тухлое, тут я ни на минуту не забываю, что имею дело хоть и не с полностью монгольской, но все равно с хорошо организованной и мобильной конницей. Поэтому для полноценной засады необходимо было спрятать шеренги моих стрелков и артиллерийские батареи.
Как это сделать в степи, где на десятки верст все открыто: нет ни лесов, ни рощ и вообще ни единого деревца. И тут я вспомнил про степные балки. Степная балка — это сухое русло, считай, гигантский овраг с пологими заросшими кустарником склонами. А это…
«Готовая траншея, что спрячет моих арбалетчиков, а деревья в теории замаскируют артиллерию!» — Решил я тогда и отправил разведку искать подходящее место.
Место, хвала Всевышнему, нашлось, и вот сейчас я смотрю, как мои бойцы рубят кустарник на обоих склонах балки и втыкают его так, чтобы прикрыть позиции наших батарей и шеренги громобоев. Не могу сказать, что получается идеально, но мне и не надо, чтобы человек, в упор рассматривающий засаду, ничего не заметил. Мне надо, чтобы несущаяся галопом конная лава не опознала наши боевые порядки с расстояния в пятьсот-триста шагов. А это несколько иное!
Сейчас, когда весь кустарник вырублен и приспособлен для маскировки орудий и громобоев, мне хорошо видны три шеренги арбалетчиков, выстроенные на дне балки. Они ждут лишь сигнала, чтобы подняться наверх, а по пологим невысоким склонам степного оврага это займет не больше пяти секунд.
На вид все готово, и я жду докладов полковников. Первым, запыхавшись прибежал Бо’ян Руди.
— Господин консул, Тверской конный полк на позиции и готов к отражению атаки! — Выдохнув, булгарин вытянулся во фрунт.
После недавней взбучки ему надо зарабатывать очки, и я вижу, как он старается. Всякое старание должно быть отмечено, и я, не скупясь, следую своему правилу.
— Молодец, полковник! Первым справился!
Следом подходят и остальные полковники.
— Новгород-Северский полк конных стрелков готов! — Докладывает полковник Иван Заноза из корпуса Хансена.
— Первый степной полк готов! — Четко впечатывает каждое слово Михай Сволый из корпуса Рябого.
— Ревельский полк готов! — Не отстает полковник Роман Голова из корпуса Ерша.
За ними подходят полковники от артиллерии и громобои.
— Батареи готовы к стрельбе! — Гаркает Семен Греча, и ему тут же вторит Ефим Рогожа.
— Сводный полк громобоев на позиции…!
Двоих последних я хорошо помню еще с западного похода. Оба совсем недавно получили звание полковников, и, можно сказать, это у них первое серьезное дело в новом звании.
Получив доклады от всех подразделений, поворачиваюсь к Калиде, и тот понимает мой невысказанный вопрос.
— Стылый на месте, только что гонец от него был!
Спецбригада Еремея Стылого — единственный отряд, оставшийся в конном строю. Он, вместе с двумя тысячами ордынцев, стоит сейчас на другой стороне холма в ожидании приказа к атаке. Две сотни Стылого пригодились бы мне и здесь. Для засадного полка вполне хватило бы и ордынцев, но оставлять степняков у себя в тылу без присмотра как-то мне боязно. Как говорится, гусь свинье не товарищ! Какими бы мы не были ситуативными союзниками сейчас, я понимаю, что это ненадолго и потому никакого доверия к ним не испытываю.
Еще раз провожу взглядом по шеренгам стрелков, по замершим канонирам и готовым к выстрелу артиллерийским стволам.
«Ну что ж, — произношу про себя с полной уверенностью, — мы русские, с нами Бог!»
* * *
Нахлестывая коня, по степи несется всадник. Это дозорный, и даже отсюда видно, что он торопится изо всех сил. Одно только это уже доводит до пика нервное возбуждение. Так всегда перед боем, сколько бы их не было в жизни. Когда загрохочут пушки, загремит железо, оно уйдет. Его сменит бесконтрольная, идущая из первобытных глубин готовность сражаться, умирать и убивать других!
Всадник обогнул балку и наметом пустил коня вверх по склону. Еще секунда, и, уже спрыгнув с седла, он докладывает.
— Идут, господин консул! — Он махнул рукой в ту сторону, откуда только что примчался. — Тугаевцы удирают со всех ног, а другие ордынцы висят у них на хвосте!
Отпускаю гонца и впиваюсь взглядом в горизонт. Буквально мгновение, и я уже различаю крохотные фигурки в плывущем мареве. Еще немного, и воздух вокруг пропитывается топотом копыт. Дрожь земли чувствуется даже через подошву сапог.
«Еще бы, —
