Военный инженер товарища Сталина 2 - Анджей Б.

БА-АААХХХ!!! — полоснуло очередью. Это уже Герхард.

Три немца были убиты. Четвертый дергался в моих железных тисках. На звук выстрелов ответили тревожные свистки вокзальных жандармов.

— У-у, гниды фашистские! — погрозил автоматом в ту сторону Борька. — Подходи! Я вам чачу зафигачу!

— Некогда! — проорал я. — Бежим! Сейчас тут будет целый взвод автоматчиков!

Хватая Катю за руку, Герхард потянул за собой. Если все воспроизвести хронологически, то схватка длилась ровно двадцать секунд. Так, во всяком случае, показали часы на башне вокзала.

А к нам уже со всех сторон кто-то бежал. Свистел. Кричал по-немецки. Рабочие подъездных путей и грузчики пакгаузов стремительно укрывались среди вагонов. Настал час жандармов вокзала. Это была их территория. Катя уже занесла было руку, вцепиться Борьке в плечо, уже смотрела на друга испуганными глазами, уже раскрывала рот в предостерегающем крике, когда вдруг внезапно обломилась, словно тростинка. Я не успел броситься к ней — меня окружали. А девушка уже оседала на землю. Ближайший жандарм, видевший, как Борька расправился с последним эсэсовцем, стрельнул наугад, целясь в него. Но лента пуль из шмайсера нашла цель именно в Кате.

— О-ох… — из груди бывшей узницы концлагеря вырвался вздох. — Боря…

Не глядя, Герхард послал очередь в сторону стрелявшего немца. С двух сторон на нас наседали не меньше восьми человек. Все с оружием. В меня целились сразу четыре ствола.

— Боречка… — слетело с умирающих губ девушки. — Я… я любила тебя…

Тело обмякло. С тихим стоном она опустилась на щебень. Глаза еще смотрели на любимого друга, еще сияли восторгом, еще окидывали его мужественную фигуру с автоматом в руках, а уже последняя предсмертная слеза скатилась на шею. Катя всхлипнула и, повалившись набок, застыла. Обращенное к Борьке лицо выражало бесконечную боль. Умоляющий остекленевший взгляд как будто просил: «Спаси меня! Спаси, любимый! Я навеки твоя…»

Слеза скатилась на землю.

— А-а-а… — с дикой яростью заорал Борька, не помня себя. — Ах, вы паскуды! Кого загубили? Девчонку?

И начал поливать очередями во все стороны.

— Вот вам, собаки фашистские! Вот вам падлюки! Ей бы жить… детей от меня рожать. Собаки нацистские!

Что-то больно врезалось мне в спину. Потемнело в глазах. Краем глаза я еще успевал замечать, как отстреливается Герхард. Тупой удар пронзил поясницу. Казалось, сейчас переломлюсь пополам. Последним мгновением, сквозь грохот разрывов и свист мчащихся пуль, на секунду заметил фигуру нашего честного немца. Словно обложенный медведь при облаве волков, он отбивался врукопашную от четырех жандармов сразу. Поспевали со всех сторон остальные. Через секунду на Герхарде висело уже пять жандармов. Изрыгая ругательства, он повалился в их кучу-малу. Смешалось все. Глаза мои застлало кровавым туманом. На голову обрушился удар приклада. Рядом стрелявший Борька тоже исчез под грудой навалившихся тел. Последним выстрелом Герхард разворотил себе сердце. Живым он сдаваться никак не желал. Его бы попросту сгноили в застенках гестапо. БА-АХХ! — и пуля разорвала его грудную клетку. Все это у меня запечатлелось в три последних секунды, пока я падал от удара прикладом.

А дальше?

Дальше всё. Пустота. Как нас с Борькой тащили к зданию комендатуры вокзала, я уже не помнил. Два тела так и остались лежать на щебне путей сообщения: свернутая калачиком Катя, смотрящая застывшим взором в прозрачное небо, и развороченное выстрелом в грудь тело честного немца. Светлая память двум отважным подпольщикам. Аминь.

…А когда я открыл глаза спустя какое-то время, надо мной склонилось лицо со шрамом от уха до подбородка.

— Ну, вот, наконец, мы и встретились, герр Александр, — почти на чистом русском наречии произнес оберштурмбанфюрер Отто Скорцени.

Глава 24

1945 год.

6-е января.

Антарктида.

После экскурсии с комендантом вглубь континента, фрау Кролль удалилась к себе. Уставшая от поездки в вагончике снегохода, полная грандиозных впечатлений, Ева проспала всю ночь как убитая. Утро застало ее в постели. Служанка принесла завтрак.

— Хозяин уже в мастерской, — доложила она, имея в виду бывшего фюрера великой Германии.

— Ступайте, милая. Я сама спущусь к нему после завтрака.

Густав Фридрих Кролль, он же Адольф Шикльгрубер, как всегда уже в пять часов был на ногах. В руках чертежи, на рабочем столе — планы, схемы, развертки будущих архитектурных строений во льдах Антарктиды. Рядом в почтительной позе застыл Рудольф Шмундт, один из верных адъютантов фюрера. Второй адъютант, фон Белофф, копировал через кальку какую-то схему, начерченную вчера их начальником.

— Рудольф, — обратился хозяин к помощнику, — как проснется Ева, пригласи ее в мастерскую, пожалуйста. Хочу показать ей набросок. Вчера она сразу уснула, изнуренная поездкой с фон Риттеном. Ты видел госпожу, когда она вернулась?

— О, да! — склонил в поклоне голову Шмундт. — Была весела, вся светилась румянцем от мороза.

— Хм-м… — отступил на шаг от мольберта герр Кролль. Задумчиво оценил работу. — Чего им там сдался какой-то объект в снегах? Интересно ей мотаться туда-сюда по морозу…

Как раз в мастерскую вошла сама Ева. Третий адъютант Путткамер вынужден был удалиться.

— Ах, милый! — обняла за плечо супруга. — Ты не представляешь, что со мной вчера приключилось. Я едва не погибла! Спас галантный барон.

— М-да? — продолжал задумчиво рассматривать эскиз Густав Фридрих. Отступил еще на шаг. Призадумался. Вытянул вперед руку с карандашом. Измерил на глаз схему конструкции. — Нет, так не годится, — пробормотал, размышляя. Потом, вспомнив о Еве: — Прости, дорогая. О чем ты говорила?

Зная изменчивость характера мужа, его внезапные смены настроения, фрау Кролль принялась рассказывать, как их с комендантом едва не убила разрядом тока система охраны во льдах континента.

— Столб с колпаком, возникший из снега! — делилась она впечатлениями. — Представляешь, дорогой? Он вырос буквально из торосов. Пронзил нас с бароном каким-то магнитным излучением. Хорошо, что Людвиг имел при себе код защиты. Оказывается, каждый обитатель Новой Швабии имеет свой уникальный код, благодаря которому их распознает автоматика системы охраны. И коды эти вживляют под кожу инъекциями.

— Да? — оценивающе рассматривая план чертежа, задумчиво переспросил Гитлер.

— Представляешь? Каждому обитателю