Охотники за дурью - Роман Феликсович Путилов
Я седьмой раз перечитывал многостраничный договор купли –продажи, и злился, оттого, что я не знал, за что зацепиться. Договор был многословный и многостраничный, с балансом интересов, смещенным явно в пользу покупателя, вроде бы, везде по мелочи, но в итоге я бы такой договор подписывать не стал. И что-то меня цепляло очень сильно, но что я не мог понять, пока, в очередной раз не дошел до раздела «Порядок расчетов». А вот тут юрист, составлявший договор в пользу одной из сторон, допустил серьезную ошибку. Видимо, юридическая фирма или риэлтерское агентство имело несколько вариантов договора, и вот этот пункт явно попал сюда по ошибке.
«Расписка, подтверждающая получение продавцом денежных средств за проданную квартиру является неотъемлемой частью настоящего договора, единственным подтверждающим проведение полного расчета между Сторонами». А вот сама расписка в стопке документов, полученных мной в БТИ отсутствовала и в описи документов, полученных сотрудником БТИ от продавца и покупателя для регистрации сделки этого документа не было. Я резко соскочил с подоконника, напугав задремавших у батареи собак и прошел на кухню, щелкнув на ходу электрическим чайником. По уму, надо было выпить водки, но, одному пить не хотелось, да и вообще, не с кем было поделиться радостью от моей находки. Посторонний человек просто бы не понял моего возбуждения, оттого, что я нашел небольшую ошибку в договоре. А я, похоже, нашел, чем смогу зацепить ненавистное мне семейство Бубновых. Жену, кстати, уже выпустили под подписку, а вот боевого деда, как и решил начальник РОВД, завтра повезут к прокурору, решать вопрос с арестом старого уголовника. Не знаю, устоит ли обвинение в хранении наркотических средств. По-человечески, вроде бы, надо понять и простить, но не в этом случае. Безусловно, если в дело вступит дорогой адвокат, типа того, что я обидел в приемной начальника БТИ, то дедушку могут и не арестовать, но совсем не факт, что юрист продолжит суетиться вокруг семьи Бубновых, так как денежных поступлений от них в ближайшее время можно не ожидать. Ну, а пока мне надо писать претензию Бубнову о признании недействительной сделки купли-продажи недвижимости.
Пейджер, лежащий на полу возле матраса в очередной раз завибрировал, на экране высветился служебный телефон моего непосредственного начальника Максима Поспелова и я, в очередной раз, проигнорировал сигнал. Он что действительно считает, что я сейчас побегу на улицу, разыскивая работающий телефон-автомат. У меня, в конце концов, отпуск и голова вдребезги разбита в битве с преступным элементом. Мне от Макса в настоящий момент ничего не надо, а если ему что-то необходимо, то пусть присылает посыльного, как положено, а то придумали моду, сообщения посылать, тем более, что ему я точно номер своего пейджера не давал.
Посыльный появился на пороге моей квартиры через два часа — мрачный опер Наглый молча протянул мне сложенную вдвое бумажку и, бормоча под нос нецензурные ругательства, поспешил вниз по лестнице.
— И тебе доброго вечера. — я захлопнул дверь и улыбнулся — близость к начальству не всегда бывает во благо, иногда начальство эксплуатирует таких «любимчиков» в хвост и в гриву.
Я прочитал бумажку и, с тяжелым вздохом, принялся одеваться. Как не хотел я идти на улицу, разыскивать телефонный автомат, видимо придется. Согласно записки от руководства, меня настоятельно разыскивал опер по «безвестникам» с Праздничного РОВД. Так как с «потеряшками» я сейчас был связан только посредством материалов о незадачливом продавце квартиры Сергее Самохине, то откладывать разговор с коллегой не было никакого смысла.
Пойти на прогулку в одиночку я меня не получилось — на пороге мне преградили дорогу две грустные моськи, одна из которых настойчиво трясла, зажатым в зубах, поводком.
— Ладно, ладно, собирайтесь, хотя я чувствую, я о своей доброте пожалею.
Я, наверное, колдун, так как, о том, что пожалею, что отправился звонить коллеге в компании с псами, я угадал на сто процентов.
Ближайший к моему дому, действующий телефон –автомат обнаружился в здании Главпочтамта, где сотрудник ведомственной охраны тут-же попытался выгнать из главного зала обслуживания непонятного типа с двумя крупными собаками. На мое удостоверение он только презрительно фыркал и пытался помешать разговору. Правда, в какой-то момент он куда-то пропал, да и вообще, стоящие вблизи меня граждане стали смотреть на меня с ужасом. Возможно, я слишком громко обсуждал с опером из Праздничного РОВД степень гнилостных разложений трупа, предполагаемо принадлежащего гражданину Самохину, но вслед мне смотрели, как на демона из ада.
Отделение судебно-медицинской экспертизы.
Вы когда-нибудь бывали в чистилище? Мне кажется, что подвал областного морга, где в самом темном углу штабелями свалены невостребованные трупы, чем-то напоминает это жуткое место. Небритый санитар в серо-голубом халате, равнодушный, как ангел смирения, ткнул пальцем в одну из многоруких и многоногих куч:
— Ищи, где-то там.
Больше всего в трупах я не люблю их глаза, абсолютно чуждые миру живых, они, кажется, все время внимательно наблюдают за тобой. Стараясь не встречаться взглядом с, лежащей на самом верху, изнеможённой старухой, я склонился к этой человеческой многоножке, судорожно высматривая кисти с отсутствующими фалангами пальцев.
— Вот этот, кажется.
— Не мог кого-то повыше найти. — санитар сунул мне пару медицинских перчаток: — Помогай давай, вон, на соседнюю кучу верхних надо перебросить.
Поход двух бывших коллег Сергея Самохина в морг на опознание обошёлся мне в четыре бутылки коньяка, которые я собирался в итоге стребовать со своей доверительницы Серафимы, которая категорически отказалась ехать в город для этого печального действа.
Попытку мужиков раскрутить меня на большее количество пойла я жестко пресек, на что они, в знак протеста, громко хлопнули дверью моей «копейки», когда я высаживал их у ближайшей станции метро. Время было всего десять часов утра, и я решил, что хорошо бы поделиться с, сидящим моими стараниями в СИЗО, гражданином Бубновым моими успехами.
Район Первого чекиста.
Улица Механическая.
Кабинет допросов СИЗО №1.
Увидев меня, широко улыбающегося из-за стола в комнате допросов, Бубнов замер на пороге и заскрипел зубами.
— Привет, присаживайся. — я положил на краешек стола коробку спичек и пачку «Примы»: — Как настроение?
Арестованный презрительно хмыкнул и стал рассматривать трещинки на стене.
— Ну, не хочешь здороваться, я не против. Подпиши бумажку, что получил копию, и я поеду.
Бубнов не выдержал и скосил глаза на лежащие на столе документы.
— Это что за хрень?
