Чëрный Выброс: подкритическая реактивность - Радислав Лучинский
— Лучше уж, попробуйте объединить волю с Дайичи, если умеете, — продолжил он, — И вместе нанесите удар. А ещё следите за мной во все глаза, точнее, во все ваши поисковые способности. Если я действительно выхвачу эту координату — считывайте её с меня. Не с ноосферы как таковой, а с меня. Надëжнее будет!
Все энергично закивали. Пререкаться с таким суровым Юрием Петровичем не решилась даже дочка. Хотя ей, судя по горящим глазам, тоже ой, как хотелось испытать на себе гамма-режим.
— Дальше! — инженер рубил рукой воздух, — Пульт съëмный, я возьму его с собой на кресло. И прежде, чем уйду в транс, запрограммирую нашу полную синхронизацию. И — да поможет нам сама Зона!
Рэйден крепко сжал руку самурая, так — с физическим контактом, объединение разумов всегда давалось ему легче. Сосредоточился.
Надо дотянуться до капсулы пустоты. До мерзкой противоестественной машины, жрущей ноосферические волны. Сломать её, сокрушить, взорвать! Раз навсегда уничтожить это оскорбление Меридиана. И тогда будет у них координата обречëнной урмильской АЭС. А так же — возможность ещё одного слияния с "Монолитом". Новый полëт через вселенную среди сияющих станций. Только уже блаженно свободный, не отягощëнный конкретными задачами, заставляющими охотиться за пустотой. И в конце этого сверкающего путешествия непременно будет ждать открытие…
— Давай! — коснулась его разума мысль Дайичи.
И он дал! Точнее, они дали. Вложив в удар всю накопившуюся за эти мучительные дни злость. Спрессовав в один импульс и страдания Сэнеда, и ссоры с Чернобыльниковым, и безнадëжную каменную усталость. Бери всё это себе, подлая машина подлой Иссы! Подавись, мерзость!
И тут же — среди пронизанной разноцветными искрами темноты — сложнейшие сплетение светящихся линий и лент, нечто, слегка похожее на шевелящий лепестками огненный цветок. Меридианная координата Урмилы! Теперь она надëжно впечатана в память, словно калëным железом выжжена по ней, к разуму и судьбе намертво приварена. Не потеряется!
— Ааааааа! — ликующе заорал Рэй, — Ееееесть! Линка, Сэнед, все, ееееесть!!!
Он открыл глаза, махом выходя из транса. Хотелось прыгать до потолка, хохотать, хлопать всех по плечам и швыряться вещами. Это победа! Жди нас теперь, станция Майтирэн!
Рядом приходили в себя остальные. Рассеянно улыбалась Лина. Потрясëнно моргал глазищами быстронейтронничек. Чесал в затылке довольный и слегка обескураженный ВВЭР.
— У нас получилось! — Рэйден заметался по лаборатории, едва только не сшибая со столов какие-то машинки, — Юрий Петрович, слышите! У нас получилось! Сработала ваша идея! Юрий Петрович! Ну Юрий Петрович же!
Он повернулся к креслу установки и улыбка моментально сбежала с его губ.
Инженер Росшанский из транса так и не вышел. Продолжал полулежать неподвижно, глаза закрыты, руки безвольно брошены на пульт. Рэю стало страшно. Невыносимо страшно.
С огромным трудом он заставил себя сделать несколько шагов. Осторожно тронул Юрия Петровича за рукав. Шар-артефакт равнодушно сочился невозможным жидким светом. Рядом бесшумно сгрудились все остальные.
— Папа? — испуганно, тоненько вскрикнула Оксана, разбив внезапно затопившую весь мир невыносимую вязкую тишину, нарушаемую только мерным гудением приборов и проводов, — Папа?
Рэй потянулся к мозгу инженера и тут же отскочил от кресла в невообразимом, чудовищном ужасе. Кощунственность произошедшего не укладывалась в голове.
— Да, — твëрдо и печально сказал Дайичи, — Его разум больше не излучает.
Диск 11. СЕРЫЙ МИР ПОСЛЕ Фрагмент 1
Всё дальнейшее было как в тумане. Оксанин пронзительный полный ужаса вопль. Маленькая молния с руки ИАЭС — никто не мог сейчас сообразить, как выключить "Монолит" корректно, и Фея Озера просто ударила по главному блоку питания. Она же, в обрушившейся на них в следующий миг страшной звенящей тишине, пыталась вместе с Дайичи Юрия Павловича реанимировать, используя собственные руки как дефибриллятор. Не помогло. Сэнед застыл соляным столбом, раздавленный невыносимо огромным чувством вины. Эрик пытался ему что-то говорить… Рассыпав алые искры, открылся портал, из него выскочил разъярëнный Костров с помощниками и чекисты выволокли всех из лаборатории. Тоже телепортом, и не по домам, а на какую-то базу. В буквальном смысле базу. Отдыха. Домики-пряники такие туристические. Рэя заставили хлебнуть из фляги чего-то густого и обжигающего, потом повалили на койку, сделали какой-то укол. И пришла темнота без мыслей и чувств.
Утро настало невыносимо холодное. Открывать глаза не хотелось. Вставать не хотелось. Дышать и жить не хотелось. Пузатый старый будильник, невесть кем забытый на колченогой тумбочке, издевательски вытикивал: ис-са, ис-са, исаиссаиссаисса. Рэйден заставил себя подняться, сцапал садистский механизм и отправил в недалëкий полёт в бурьян под окном.
Увы, наставшая вязкая тишина оказалась ещё хуже. Крохотная комнатка с деревянными стенами, вмещавшая в себя минимум мебели была тесной как гроб. В ней стыли серые неуютные сумерки, с которыми безнадëжно не справлялся жалкий пасмурный свет. Рэй нашёл свой рюкзак и вылез на крыльцо. Там пахло лесом и не было мрачных кладбищенской ассоциаций. Тоненькие берëзки хвастались ажурными светло-золотыми нарядами могучим темнохвойным елям. Сеялся мелкий до неощутимости дождь. Раскиданные по территории пустые беседки и качели навевали тоску. И у них получалось, хотя, казалось бы, и так дальше некуда.
Активити покопался в рюкзаке, нашёл плеер, включил. Взвился над тишиной надломленный хрипловатый голос Дэна Подгорного, до дрожи любимые "Напалм и фосфор" привычно вспороли безысходность клинками гитарных риффов.
Резать грани бытия
Надо чисто и красиво.
В споре вечности и взрыва
Правы город, ночь и я.
И хотя не ночь сейчас была, а мерзопакостный промозглый осенний день, да и до города далековато, мощная музыка делала своё дело — мчала исстрадавшуюся рэеву душу куда-то в направлении лучшего мира. За все границы и все горизонты, туда где не нет майтирэнов и исс, ставших врагами друзей и умирающих за пультами инженеров. Там только разноцветные неоновые огни, бесконечная свобода и ветер в лицо, у "напалмов" все песни — про взрывы, крылья и скорость.
Криком вспорот льдистый свод
Равнодушной синей бездны…
Из богов, что мне известны
Все хотят — наоборот.
Что именно "наоборот" хотят боги, Рэй, честно говоря, не понимал. Может быть, сохранить в неприкосновенности синюю бездну, которая от криков рвëтся? Сейчас над глупыми домиками бездна была не синяя, а беспросветно серая, но тоже равнодушная к любым крикам. На которые, впрочем, не было ни сил, ни желания. Всё самое плохое уже случилось, чего орать-то? Бесполезно орать.
Теперь надо только найти Кострова, слить ему так чудовищно дорого доставшуюся координату и… Что "и" Рэйден тоже пока не понимал. Как превратить
