Охотники за дурью - Роман Феликсович Путилов
— Да ебена мать! — в отчаянье выкрикнул я, одновременно приседая и закрывая лицо перекрещенными руками.
Пожилой душегуб, как оказалось, навыков молодости не растерял — деревянная рукоять молотка в полете угодила мне по локтю, пронзив руку до плеча зубодробительной болью, а в довершении инструмент, всеми своими тремястами граммами кованной стали, обрушился на мои беззащитные пальцы левой ноги.
Пока я шипел сквозь стиснутые зубы, прижав к себе парализованную руку и прыгая на отбитой ноге, старый хрыч пулей метнулся в комнату, чтобы через несколько секунд промчаться обратно, сбив с ног, все еще вопящую дочь и скрывшись в туалете, защелкнув за собой дверь.
Наверное, только инстинкт легавого заставил меня, подвывая от боли, найти в себе силы, дойти до двери туалета, перешагнув через ворочающуюся на полу жену Бубна, и, из-за всех сил, дернуть дверь на себя.
Ожидаемо, раздался треск, и ручка с болтающимися шурупами осталась у меня в руке — дверь, слепленная из опилок и картона не выдержала моего напора.
Из туалета раздавались сдавленные ругательства — мой противник явно не сидел на стульчаке, мучаясь запором. Я вытащил из ножен на поясе нож, мое единственное, в последнее время, оружие, и с силой вогнав лезвие в щель между дверью и косяком, навалился на рукоять.
Казалось, что нож сейчас сломается, но толстое и короткое лезвие выдержало и дверь со скрежетом, выдираемой щеколды, распахнулась.
Старый уголовник, наклонившись над унитазом, что-то сосредоточенно ссыпал в воду. Услышав звук ломаемого запора, дед с выпученными глазами обернулся и увидев меня, отбросил от себя небольшой пакет, из которого полетел во все стороны, осыпая нас с дедом, стены и пол, светлый порошок.
— Это не мое! — старый черт попытался оттолкнуть меня и выбраться из туалета, но не тут-то было. Меня накрыла пелена бешенства и я прямым пинком в живот отбросил жилистого деда на унитаз, а, пока он пытался отдышаться, я удушающим захватом за морщинистую шею, сдернул своего противника с толчка и навалился на него сверху.
— Понятые! Понятые, мать вашу! — взвыл у трубно.
— Ты мою маму не тронь, молодой ищщо! –над моей головой появилась голова одной из пенсионерок: — Чего тебе надо?
— В милицию позвоните скорее, скажите — оперу срочно нужна помощь! — просипел я, так как я в зимней куртке, да еще в обнимку с поверженным дедом, в узком туалете помещались с трудом.
Старый разбойник попытался выскользнуть из-под меня, но я ткнул его лезвием в шею и пообещал в следующий раз не сдерживать руку. И тут мне прилетело в плечо, пока не сильно, но чуть-чуть правее, и я получил бы удар в голову. Оказывается, жена Бубнова, еще одна достойная представительница бандитского семейства перестала подвывать, встала с пола и теперь старательно пыталась пнуть меня в голову.
— Сука! — я отмахнулся ножом и кажется попал — коротко взвизгнув, дамочка исчезла из поля моего зрения.
— Через пару минут старый бандит подал голос:
— И долго мы так будем лежать?
— Сколько надо, а тебе не все ли равно?
— Слушай парень, я тебе слово даю — не буду убегать, давай вставать. Тяжело мне, старый я уже.
— Да плевать я хотел на твои слова, тебе поверить — себя обмануть. Лежи, авось не задохнешься.
— Ладно. — покладисто согласился старик: — А скажи, между нами — на что ты наши деньги потратить собираешься?
— Ты про что? О каких деньгах ты лепечешь, старый?
— Да ладно, что-ты боишься? Мы здесь одни, просто любопытно мне, куда ты такую кучу денег потратил…
Пока старый черт меня отвлекал такими разговорами, неугомонная молодица подкралась к двери туалета и попыталась врезать мне деревянной перекладиной для штор, а дед, закряхтев, попробовал отжаться с пола вместе с моей тушкой, но я вцепился в его шею как клещ и передавил старого бармалея, при этом, правда, больно получив по затылку деревяшкой от его дочурки. Поняв, что помощи не слыхать, мои понятые куда-то смылись, и если я ничего не сделаю, я проиграю злокозненной семейке по очкам, я ударил дедулю, окованной металлом, рукоятью ножа за ухо, и когда он ткнулся лицом в, засыпанный светло-кремовым порошком, пол, я встал и шагнул навстречу, вновь подкрадывающейся, шалунье. Увидев меня, с окровавленным лицом и ножом в руке, тетка с испуганным визгом бросила свою палку и спряталась где-то в глубине квартиры. Так я и стоял на пороге туалета, периодически пинком отправляя упрямого старика обратно на пол, когда в квартиру ворвались двое пепеэсников, с пистолетами в руках.
Ну, слава Богу, несмотря на, залитую кровью, перекошенную морду и увесистый ножик в руке, меня опознали, так что обошлось без гибели героя.
Дорожный район. Новый жилой массив.
Квартира гражданина Бубнова.
— Ну и какого хрена, Громов, ты сюда приперся? — начальник Дорожного РОВД замер передо мной, покачиваясь с пятки на носок.
— Еще раз докладываю, товарищ полковник…- я попытался встать с старого кресла с засаленной обивкой, но начальник лишь досадливо отмахнулся рукой, и я рухнул обратно в уютную мягкость. Стоять, откровенно говоря, было тяжело. Малахольная сучка, ну, я про жену Бубнова, если вы сразу не поняли, череп мне не пробила, но кожу на голове рассекла, так что я стал похож на героя гражданской войны Щорса, ну, помните, у которого голова обвязана и кровь на рукаве? Перевязывала меня врач «скорой помощи», которая заодно наклеила на деда Бубнова пару кусков пластыря, в итоге выписав справки, что я и старик Бубнов в условиях ИВС содержаться можем, как она неудачно пошутила, чтобы два раза не ездить. Потом она попросила меня передавать привет «нашей депутаточке», и я заподозрил, что йод у доктора все же был, и не обязательно было заливать мне половину головы и лица густым раствором «зелёнки».
А как здесь оказался целый полковник и начальник РОВД? Так эта тварь, Бубновская жена, когда ее выволакивали из квартиры и грузили в милицейский «УАЗик», орала так, что на шум сбежались половина жильцов девятиэтажки. А, так как, она орала, что менты ходят по квартирам честных граждан и подкидывают последним наркотики, чтобы у этих самых граждан квартиры «отжать» и самим туда заселиться, то кто-то из доброжелателей напрямую позвонил начальнику РОВД и сообщил о вопиющем поведении его подчиненных.
— Еще раз докладываю,
