Воронцов. Перезагрузка. Книга 7 - Ник Тарасов

— Именно, — подтвердил я. — А теперь предлагаю сделать штангенциркуль для каждого из вас. Это будет наш первый совместный проект с обязательной стандартизацией.

— То есть все инструменты должны быть одинаковыми? — уточнил Иван.

— Абсолютно одинаковыми, — кивнул я. — Это и будет практическим занятием по стандартизации. Используем первый штангенциркуль как образец. Каждый делает точно такой же.

Идея всем понравилась. Мастера принялись за работу с энтузиазмом. Григорий взял на себя роль контролёра — проверял каждую деталь, сверяя с образцом.

— Семён, твоя планка на полмиллиметра короче, — строго говорил он. — Подгони точно.

— Антон, разметка не той толщины. Делай тоньше.

— Фёдор, крепление чуть-чуть перекошено. Переделывай.

Он был придирчив, но справедлив. И мастера не обижались — понимали, что это ради общего дела.

В разгар работы в мастерскую заглянула Дарья. Как обычно, с корзинкой в руках.

— Ой, а вы тут все собрались! — пропела она. — Я вот пирожков принесла, свежих, с печи!

Братья Волковы, уже наученные опытом, дружно уткнулись в свою работу, делая вид, что ничего не слышат. Григорий сдержанно поблагодарил:

— Спасибо, Дарья. Поставь на стол, потом возьмём.

Но Дарья не собиралась уходить. Её взгляд выхватил Семёна Кравцова, который как раз склонился над верстаком, сосредоточенно вырезая что-то из дерева. Худощавый, жилистый — видимо, он показался ей интересным.

— Ой, Семён, а что это вы делаете? — она подошла совсем близко, заглядывая через плечо.

Семён вздрогнул от неожиданности:

— Да вот… деталь вырезаю…

— Какой вы ловкий! — восхитилась Дарья, не отходя. — И руки у вас умелые, мастеровые!

Семён покраснел до ушей:

— Спасибо… я стараюсь…

— А вы из Тулы, да? — продолжала расспросы Дарья, перегибаясь через верстак так, что Семёну некуда было деться. — Небось там девушки за вами бегают стаей?

— Да нет… я больше работаю… — бормотал смущённый мастер, пытаясь отодвинуться.

— Ой, что вы! Такой хороший мастер, и без девушки? — Дарья игриво тронула его за рукав. — Может, вам просто нужно присмотреться получше?

Петька фыркнул, пытаясь сдержать смех. Илья открыто ухмылялся. Братья Волковы переглянулись с сочувствием — они-то знали, каково это.

— Дарья, — вмешался я, решив спасти бедного Семёна, — спасибо за пирожки. Но мы сейчас заняты важной работой. Может, позже?

— Да-да, конечно, Егор Андреевич! — спохватилась она. — Я ж понимаю! Только вот хотела спросить… — она снова повернулась к Семёну, — может, вечерком заглянете на беседу?..

Семён выглядел так, словно хотел провалиться сквозь землю:

— Я… я не знаю… работа…

— Дашка, — не выдержал Прохор, проходивший мимо с досками, — дай человеку работать! Видишь, занят!

— А что такого? — вспыхнула Дарья. — Просто познакомиться хочу получше! Гость всё-таки!

— Познакомиться она хочет, — проворчал Прохор. — В город уехать мечтает, вот и липнет к городским!

Дарья обиделась, фыркнула и с достоинством удалилась, но я заметил, как она оглянулась на Семёна. Тот облегчённо выдохнул.

— Что это было? — пробормотал он.

— Дашкины штучки, — усмехнулся Петька. — Она у нас такая. Увидит мужика нового — всё, покоя не даст.

— И нам досталось в первый день! — подтвердил Антон. — Еле отбились!

Григорий хлопнул Семёна по плечу:

— Ничего, парень, привыкнешь. Главное — работай, а на бабьи уловки не отвлекайся.

— Я и не собираюсь, — пробормотал Семён, снова склоняясь над работой. Но я заметил, как покраснели его уши.

Работа продолжилась. К вечеру у нас было готово уже пять штангенциркулей, не считая образца. Все одинаковые, все рабочие.

— Отличный результат, господа! — похвалил я, выстраивая инструменты в ряд. — Видите? Стандартизация в действии. Каждый сделал свой инструмент, но все они одинаковые.

Мастера с гордостью разглядывали плоды своего труда.

— А ведь действительно работает, — задумчиво сказал Григорий. — Если так же делать детали для ружей…

— Именно так и нужно делать, — подтвердил я. — Завтра продолжим. А сегодня достаточно.

На следующий день с утра к нам в мастерскую заглянул наш Семён. У него был озабоченный вид.

— Егор Андреевич, можно вас на минутку? — обратился он ко мне.

— Конечно, Семён. Что случилось?

Он повёл меня к кузнице, где показал на формы для отливки стекла:

— Видите, тут у нас две формы. Да еще и каменные, вот-вот крошиться начнут. Работаем на пределе возможностей. Заказов много, а производить больше не можем. Нужно ещё форм, хотя бы пять штук.

— А почему не сделаешь сам? — спросил я.

— Да тут дело тонкое, — пояснил Семён. — Формы должны быть идеально ровные, гладкие. Может… даже из металла. К камню иногда уже прилипает, портится. Нужен металл, да ещё так обработанный, чтоб гладкий был.

Я осмотрел форму. Действительно, качество поверхности было важным. Малейшая неровность — и стекло выйдет с дефектом.

— Понял, — кивнул я. — Сделаем тебе формы. Да ещё и одинаковые, чтоб стёкла все одного размера получались.

— Это было бы замечательно! — обрадовался Семён. — С одинаковыми формами проще работать, упаковывать потом удобнее.

Вернувшись в мастерскую, я объявил:

— Господа, у нас новый проект! Нужно сделать пять металлических форм для отливки стекла. Все одинакового размера, с идеально гладкой поверхностью.

— Из чего делать будем? — спросил Григорий.

— Из меди, — ответил я. Сначала делаем одну форму, доводим до совершенства. Потом по её образцу — остальные четыре. Все должны быть абсолютно одинаковыми.

Фёдор задумчиво посмотрел на каменную форму:

— Как вам удалось такую ровную поверхность на камне сделать, — спросил он.

— Да вот, Прохор постарался — три дня полировал.

— Ну, чтоб из металла сделать — тут ковать нужно аккуратно, и шлифовать долго…

— Зато опыт точной обработки металла получите, — подбодрил я.

Семён Кравцов загорелся:

— А можно я попробую первую форму сделать? Люблю с медью работать, она легкая в обработке.

— Попробуй, — разрешил я. — Только под контролем Григория и Фёдора. Они опытнее.

Семён принялся за работу с энтузиазмом. Григорий и Фёдор консультировали его, подсказывали тонкости.

— Медь мягкая, не перестарайся с ударами, — предупреждал Фёдор. — А то помнётся.

— И грей равномерно, — добавлял Григорий. — Медь чувствительная к температуре, перегреешь — пойдут трещины.

Семён внимательно слушал,