Атаман - Алексей Викторович Вязовский
— Извини, дружище, что так вышло, — придавил его коленом, чтобы не бился об стенки паланкина, и распахнул шторку. — Мне кровь из носа нужно посмотреть на форт вблизи, а ты, боюсь, был бы против.
Невзирая на опасность разоблачения, я высунул голову и обернулся назад. Монументальный ворота, напоминающие задранный вверх гигантский спичечный коробок с амбразурами или мусульманский мавзолей, возвышались над стенами крепости, над их башнями и остроносыми бастионами. Из бойниц между массивными зубцами торчали жерла внушительных пушек. Рядом хрипел Энтони, а я сверял то, что вижу, с планом девушки. Вроде совпадает… Значит, не обманула!
Сложенные из кирпича толстенные крепостные укрепления имели небольшой наклон с внешней стороны, у них отсутствовали прямые участки, что делало невозможным пушечный обстрел для пробития бреши. Зато его звездчатая планировка позволяла оборонявшимся вести анфиладный огонь по пехоте, умудрившейся преодолеть глубокий и широкий сухой ров — не менее 15 метров в ширину и глубиной метров десять. Пока восемь носильщиков тащили паланкин по мосту, я смог оценить все эти ухищрения и не мог не признать: кровью умоемся при попытке прямого штурма! Уверенность Уэлсли в своей неуязвимости имела более чем твердые основания.
Перед крепостью простиралось обширное расчищенной пространство, исключающее скрытный подход и облегчавшее обстрел штурмовых колонн обороняющимися — все, как говорил Энтони. Сейчас этот так называемый Майдан был заполнен вереницами босоногих чернокожих кули, стаскивающих в Форт-Уильям все то, что англичане посчитали ценным. К крепости стремились и экипажи под зонтиками, перевозившие спешащих укрыться за стенами европейцев. Они узнавались безошибочно — хозяева жизни, привыкшие корчить из себя высших существ.
По дороге к особняку Бабу я отметил для себя строящийся большой дворец, от которого к Казначейским воротам была проложена прямая дорога из брусчатки. За ним, через несколько сот метров по широкому прямому проспекту, вдоль которого стоял европейский квартал, обнаружились еще одна группа укреплений, старый Форт-Уильям — существенно меньших размеров и не столь мощный, как покинутая мной цитадель Уэлсли. С ней ничто в Калькутте не могло сравниться по масштабам — она, казалось, занимала сотню гектаров (2).
Паланкин двигался дальше. Как я понял, Калькутта вытянулась вдоль восточного берега Хугли, а Белый город с дворцом Бабу располагался к северу от европейского квартала. Прежде чем армия атамана Платова доберется до Форта-Уильям, ей предстоит преодолеть препятствия иного рода — бастионы искушения алчностью, набитые золотом кварталы бабусов. Иногда жадность разит сильнее пули — мои мысли все время пытались свернуть с верного пути и возвращались к картине закромов и чертогов Рамдулал Дея.
Капитан Энтони уже посинел и не подавал признаков жизни — я прикрыл его подушкой с моего сидения. Как вам мой ответ, ваша светлость? Доходчиво объяснил? Я понимал, что как только Дорсетт будет обнаружен, за мной вышлют погоню. Мне требовалось поспешать.
— Wait here! — напрягая свои скудные запасы английского, приказал я носильщикам, когда меня доставили к воротам дворца Бабу.
Восьмерка индусов — по паре к каждой позолоченной ручки экипажа — ничего не имела против перевести дух. Они поставили его в тенек и уселись ждать распоряжений. Шторки были вновь плотно задернуты, но я понимал: в любую минуту неприятность, случившаяся с инлгиси-сахибом, может обнаружиться и тогда мне несдобровать.
— Уважаемый Бабу! — сообщил вышедшему меня встретить хозяину дома. — Я немедленного уезжаю. Прикажите приготовить моего коня. Как можно быстрее. Так требуют обстоятельства.
Банкир не удивился. Небось подумал, что англичане меня купили. Но ничего, его ждет сюрприз в паланкине. Индус тут же раздал приказания слугам и замер в воротах своего поместья, не решаясь приблизиться — я специально встал рядом с дверцей, делая вид, что продолжаю беседу с капитаном. Чтобы не тратить время, стал еще раз изучать чертеж Лакшми, который еще внутри крытых носилок перекочевал ко мне за пазуху из ичига. Старался запомнить каждую деталь, не исключая, что придется от карты избавиться.
И сразу отметил для себя важную деталь, подтверждающую слова оставшейся неизвестной девушки. Форт своими острыми углами образовывал нечто вроде цветка. На город смотрели одиннадцать бастионов, еще три — на реку. Последние не имели столь четкой геометрии, центральный вообще был выровнен почти до прямой линии, и от него в воду шел спуск, предназначенный, вероятно, для погрузки-разгрузки кораблей. Представители владычицы морей, похоже, опасались лишь атаки с суши — на крайний случай у них на реке перед фортом стояли боевые корабли. А у нас канонерки. Смогут ли справиться неповоротливые лохани, переделки из речных каботажников, с 48-мипушечником? Сильно сомневаюсь…
— Все готово, сахиб! — отвлек меня от размышлений Бабу. — Ваша лошадь и еще одна. От меня. Хороший иноходец. В его вьюках вы найдете обещанный вам лакх в золотых мухрах. Могу ли я надеяться, что наша договоренность в силе?
— Жди меня, и я вернусь! — рассмеялось коварство в моем лице. — Go! — приказал носильщикам паланкина.
Паланкин понесли обратно в форт. Теперь для меня счет пошел на часы. Получив мою «посылочку», Уэлсли может и погоню за мной выслать.
— Прощайте, Бабу, грузите золото бочками! — крикнул я на прощание и понесся прочь из Калькутты в сопровождении скромного эскорта. Мне было легко и весело.
* * *
Погоня была. Не меньше целого эскадрона туземной кавалерии гнались за мной и сопровождающими. Ее я обнаружил через четыре часа после того, как покинул Калькутту и беспрепятственно миновал выставленные англичанами форпосты на ближних и дальних подступах к городу. Люди Бабу сильно занервничали, не понимая, что пошло не так, но от меня, погонявшего своего коня, не отставали. Им предстало забрать из моего лагеря сыновей банкира, так что мотив мне помогать у них был серьезный.
— Разве вы не договорились с генерал-губернатором? — допытывался у меня самый пожилой и самый представительный седобородый член выделенного мне эскорта.
Вот тебе и шито-крыто, мистер Брэддок! Погоня — понятно, сэр Ричард оскорблен в лучших чувствах. Но откуда известен факт моих с ним переговоров ближнику Бабу?
— Полагаю, то золото, что в хурджинах на боку «вьюка», оказалось слишком заманчиво для раджпутов Почтенной компании, — навел я тень на плетень.
— Чем ближе ваша армия, сахиб-атаман, тем больше шакалов вылезает из тени, — сделал предводитель охранников логичный, но далекий от действительности вывод.
Он принял мои слова на веру. Его задача — забрать из лагеря Отряда Черного Флага заложников — превращалась в опаснейшее мероприятие. Влажная липкая духота джунглей утомляла
