Комбриг. Сентябрь 1939 - Даниил Сергеевич Калинин
В такой ситуации невольно хочешь отличиться, хочешь загладить вину перед соратниками и как-то проявить себя. А Чуфарова вместо этого бросили на второстепенный участок обороны… Даже, наверное, третьестепенный! Но когда армада немецких бомберов обрушила первые бомбы именно на северные позиции поляков, усиленные оставшимися в городе «бэтэшками», Федор испытал этакую подленькую радость… Стыдливое такое облегчение, что его машина сейчас находится столь далеко от утюжимых бомбами позиций.
И эти чувства лишь усилили душевные терзания старшего лейтенанта…
Конечно, немцы не преминули ударить и по восточной окраине Львова. Но здесь стервятники Геринга сбросили всего несколько «полусоток», в основном отработав из пулеметов… Очереди последних не особенно опасны замаскированному в капонире танку, что счастливо избежал бомбежки. А вот польских запасников, в большинстве своем не имеющих боевого опыта и бросившихся от страха во все стороны, покосило изрядно.
— Да на землю ложитесь! На землю падайте и ползите к окопам!
Федор наблюдал последние мгновения разыгравшейся на его глазах трагедии через панораму — и, наверное, не совсем даже осознавал, что его просто не слышат. Но даже если бы и услышали — то все равно ведь не не поняли, что им кричит красный командир… Когда у новичков от ужаса перед падающими вниз бомбами, от грохота разрывов и свиста осколков над головой, от воющих самолетов в небе отказывает разум и срабатывают инстинкты, они бегут — бегут, уже ничего не осознавая. Не осознавая, что именно бегущего куда быстрее догонят осколки и приложит взрывной волной… Не осознавая, что в бегущих проще попасть из пулеметов.
Впрочем, расстрел запасников длился не так уж и долго. Те, кто справился с собой, все же залегли — а у немцев или патроны к концу подошли, или топливо. Кроме того, главную свою цель — двухпушечную полубатарею польских трехдюймовок — они все же накрыли бомбами… Сделав прощальный круг над восточной окраиной и словно для острастки, дав еще парочку очередей из кормовых пулеметов, фрицы начали набирать высоту.
А немного пришедший в себя Чуфаров вдруг разглядел в панораму стремительно приближающихся с востока кавалеристов…
Сперва старший лейтенант даже обрадовался — всадники, да на шоссе Тарнополь-Львов! Ну, конечно же, наши! Но тут же походная колонна принялась стремительно разворачиваться в атакующие цепи… А впереди конных Федор разглядел и развернувшиеся тонкой цепочкой танки — всего восемь машин. Чуфаров мгновенно узнал германские «двойки», бодро катящие вперед — отчего по спине его обдало морозцем… Враг рискнул атаковать именно в конном строю, рассчитывая на стремительный рывок до польских позиций — и конечно, пушечные танки с их смертельно опасным для пехоты автоматическим орудием.
Все равно ведь бомберы уже накрыли единственную батарею, прикрывающую город с восточной стороны…
Старший лейтенант мучительно размышлял, что ему делать, с десяток секунд — после чего севшим от напряжения голосом приказал:
— Вася — вызови Шарабурко, передай: немцы обошли город и атакуют в конном строю с восточной стороны. У них «двойки», восемь машин… Михалыч, заводи — и сдавай понемногу назад: нужно успеть выбраться из капонира.
Старшина Григорий Михайлович Земин послушно дал малый газ, выводя танк из капонира. Как и в большинстве экипажей, мехвод был постарше, успел обзавестись семьей и в целом, не шибко лез на рожон. В душе он рассчитывал, что следующим приказом Чуфаров выведет танк с позиций и направит его в город — ну куда без пушки-то против германских панцеров?
Однако старший лейтенант все также глухо приказал:
— Михалыч, как только дам команду — давай полный газ и вперед! Обойдем немцев с левого фланга и зайдем с тыла. Если проскочим на скорости, то успеем врезать по кормовой броне «двоек» — а она у них слабая, всего сантиметр. С двухсот метров возьмем… Ты же, Василий, готовься быстро менять диски. Нам в этот раз потребуются все бронебойно-зажигательные патроны.
— Есть!
Молодой башнер ответил с удалой молодцеватостью в голосе; Чуфаров предлагал ему оставить машину и идти в резерв — нет, ни в какую. Филимонова угрызения совести мучили не меньше командира — да ведь и старшине было как-то не по себе… Однако сейчас Филимонов рад возможности проявить себя в драке — а Михалыч нет.
Но приказ есть приказ…
— Экипаж, к бою!
— Ну, твари германские…
Мехвод разжигал ненависть к немцам в собственном сердце, надеясь заглушить ею страх. На Германской погиб его дядя по отцовской линии и дед по матери — и именно в Германию продолжали гнать составы с зерном в начале тридцатых, когда в СССР уже наметился будущий голод… О чем Гриша по секрету рассказал надежный товарищ, работавший на железке. Тяжело давалась индустриализация в Советском союзе! Но разве можно было объяснить это молодому Земину, учившемуся на тракториста — и очень остро переживающему за семью в голодной деревне?
Нет, не объяснишь — и глухая ненависть к немцам становилась от того лишь сильнее…
Теперь она выплеснулась в стремительном и внезапном для врага рывке. Еще накануне Чуфаров принял смелое решение снять гусеницы, не задействуя поврежденное справа направляющее колесо. Гусеницы же развесили по всему корпусу, чуточку усилив защищенность машины… На голых катках с резиновыми бандажами танк идет заметно быстрее — чем и воспользовался мехвод, выжав максимум из четырехсотсильного движка! «Бэтэшка» Чуфарова вылетела вперед выпущенным из пращи камнем, стремительно сближаясь с линией «двоек»; появление советской машины немцы откровенно прозевали… Впрочем, ближний к танку старлея панцер уже начал доворачивать башню. Но Федор, приникший к панораме и уже поймавший германца в дергающееся на ходе перекрестье прицела, первым нажал на спуск.
— Жрите, твари!!!
Старлей не промахнулся — часть его трассеров уткнулась точно в лобовую броню немца; пули заплясали на ней яркими огоньками. Но конечно, патрон Б-32 калибра 7,62×54 не способен пробить 14,5 миллиметров крупповской стали… Однако же ударила очередь крепко, словно зубилом; возможно, какая из пуль смогла разбить оптику или залетела в смотровую щель — пуля ведь, как известно, дура… В любом случае, расходящийся пучок немецких трассеров стегнул с опозданием и резанул воздух уже за кормой. А «бэтэшка» Чуфарова, дав пару очередей в сторону всадников, проскочила мимо цепочки панцеров — и стремительно завернула к немцам в тыл. Никогда не гонявший мехвод на сей раз лихо завернул танк в крутом вираже, подняв за собой фонтан земли… И заодно сбил корпусом шарахнувшегося в сторону, но не успевшего увести коня от удара немца; удивительно мощный толчок сотряс машину одновременно с отчаянным вскриком, раздавшимся слева… А
