Тренировочный день 7 - Виталий Хонихоев
— Не надо на якутов. Якуты тоже горячие. — вставляет в разговор Виктор: — знал я одного якута…
— Виктор Борисович! — закатывает глаза директор: — избавьте меня от своих историй! У меня вот! — он потрясает пачкой бумаг: — жалобы на вас от родителей учеников, замечания из РОНО, да еще и слухи про вас в областной газете!
— Слухи в газете? — настораживается Виктор: — про меня в газете написали? В «вечерке» что ли? — он помнил что к ним корреспондентка в лагерь заскакивала, но саму статью не читал — некогда было, сперва к матчу готовился, а после матча все завертелось как в калейдоскопе, да еще и с Маринкой нужно было на природу выехать, а там ее знакомый Николай ножа в руку получил и его везти в больничку пришлось… а вчера еще Айгуль у него в комнате спала, так что пришлось на полу и он не выспался… так что некогда ему газеты читать.
— Про ваши методики тренировок! По городу слухи ходят! Слушайте, Виктор, мы с вами люди взрослые, но то что вы вытворяете — переходит всякие границы! Родители учеников верно все говорят, у вас сейчас слишком… неоднозначная и вызывающая репутация, чтобы допускать вас к работе со школьниками!
— Вот с этого места поподробнее. — говорит Виктор, отмечая как у директора дергается бровь: — репутация у меня неоднозначная и вызывающая?
— Слишком много вокруг вас девушек крутится. — твердо заявляет директор: — вы же как султан со своим гаремом, Виктор Борисович. А советские люди так не живут! У советского человека если есть любовь, то она одна! И на всю жизнь!
— И эта любовь — к партии… — бормочет себе под нос Виктор. Альбина Николаевна слышит его и фыркает, сдерживая смешок.
— Вот именно! — не понимает шутки директор: — а вы развели тут бардак! Можно было сдерживать свою похоть и все эти грязные мыслишки!
— Мда. — говорит Виктор. На язык так и просится что в городе где-то Холодков ходит, общепризнанный Казанова и Дон Жуан Колакамска, а репутация неоднозначная у него? Да он ни разу пока не Дон Жуан, у него сколько девушек было-то? С начала года… если Анжелику не брать, а ее мы брать не будем, она в закат убежала, значит минус. Итак… конечно Лиля, но они с ней официальная парочка, стоит ли считать вообще? Стоит, наверное. Потом… ну с Машей Волокитиной случайно получилось, один раз — это считается? Наверное нет. Один раз это не паттерн, не модус операнди и не прецедент. И… считать ли Салчакову? Или вон Наташу Маркову в раздевалке после матча? Не, по разу не считается. Итого у Виктора Полищука, гордого тренера вновь образованной команды «Стальные Птицы» в зачете одна девушка с начала года. Да он монах! Или он кого-то забыл? Хм… на самом деле ему очень понравилась женщина-фельдшер из деревни со странным названием «Китаевка». Высокая, рослая, уверенная в себе и повидавшая жизнь, знающая что ей нужно. В ее взгляде он совершенно точно прочитал обещание… эх, была бы машина — заехал бы в гости в эту деревню, благо не так далеко от города. Но белую «Ниву» Марина уже отдала своему дяде, который долго ворчал на то, что «кровищей все сиденья перепачкали» и что «такое хрен отстираешь потом, можно же было что-то подстелить». Определенно нужно навестить Жанну Владимировну с ее многообещающим взглядом. Виктор вздыхает.
— Вот, сейчас вы понимаете мое положение, Виктор Борисович! — неверно истолковывает его вздох директор школы: — вы и Альбина Николаевна поставили меня в безвыходное состояние. И что мне делать? Вот что с вами прикажете делать, а?
— Понять и простить. — твердо говорит Виктор, который давно уже решил, что говорить с директором, но существу — только словами кидаться. Все он понимает на самом деле. И то, что Виктор в тот раз, по сути, защищал Альбину от этого Давида, который перепутал фантазии с реальностью. Да если бы Виктор не вмешался, то последствия могли быть куда хуже — для всех. Не только для Альбины, которая бы пострадала физически, но и для самого Давида, потому что Альбина бы потом обязательно заявление в милицию накатала. А сейчас не девяностые еще, Давида бы посадили по позорной статье и все его подтяжки и «уважаемые люди» не помогли бы. Ну или пришлось бы на такой поклон к Альбине идти… а она бы не простила. Виктор знал «англичанку» всего ничего, но был уверен, что она такое нипочем бы не простила. Провинция в Сибири это вам не Узбекистан какой-то с его «хлопковой мафией», тут бы армянину изнасилование девушки нипочем с рук не сошло бы. Могли бы и линчевать, прямо в камере следственного изолятора, заточка в печень, никто не вечен. И администрация школы простым выговором тут бы тоже не отделалась. Так что на самом деле за тот раз все должны Виктору быть благодарны — начиная от семейства «уважаемых людей» Саркисянов и заканчивая лично директором школы. А единственно кто благодарность свою выразил так это Альбина Николаевна, которая его к себе домой приглашала торт поесть. Благодарность — это хорошо, но сладкое Виктор не любил.
Он скосил глаза на стоящую рядом Альбину и поморщился. Вот дурак, сказал он сам себе, не на тортик его к себе приглашали, нужно было соглашаться… права была Салчакова, он порой дурак дураком и не соображает ни черта. Какой к черту тортик, она что, бабушка что ли⁈ Нужно будет уточнить, приглашение «на тортик» все еще в силе?
— Понять и простить… — вздыхает директор: — меня не поймут и не простят в РОНО. Районный отдел народного образования это вам не хухры-мухры, Виктор Борисович! Значит так, выговор обоим с занесением в трудовую книжку, приказ о лишении премии, а вам, Виктор Борисович написать объяснительную о том, что вы не ведете пропаганду ранних браков!
— Чего⁈
— У вас девочка в классе за вас замуж собралась!
— О, господи, а я-то
