По прозвищу Святой. Книга третья - Алексей Анатольевич Евтушенко
В тысяча девятьсот сорок первый год.
И год этот ещё не закончился.
За прошедшие двадцать четыре дня разведывательно-диверсионный отряд Максима не только преодолел десятки и сотни километров на своих двоих, но и натворил немало добрых дел. Добрых для себя и страны и злых для немцев.
Взорвал два моста — один железнодорожный и один автомобильный.
Уничтожил немецкий гарнизон в составе неполного взвода, дислоцированный в селе Тёмкино Смоленской области.
Совершил диверсию на Варшавском шоссе под Юхновом, заперев на нём колонну немецкой бронетехники, на которую затем совершили налёт советские бомбардировщики, прикрываемые истребителями.
Правда, потеряв при этом три СБ, два истребителя ЛаГГ-3 и два И-16, поскольку немцам неожиданно быстро удалось поднять в воздух целую авиагруппу «мессеров», буквально растерзавшую наши самолёты.
Впрочем, колонна была парктически уничтожена, а немцы вдобавок ко всему, безвозвратно утратили три «мессера».
Трижды успешно совершил налёты на немецкие продовольственные команды, шарившие по вяземским и калужским деревням и грабившие крестьян.
И даже обрёл собственное имя.
Причём придумали они его не сами.
Дело было так. Во время последней засады на продовольственную команду, когда немцы начали падать под выстрелами, кто-то из них панически выкрикнул:
— Geister! Das sindGeister! [2] — после чего умер, получив в грудь короткую автоматную очередь.
— А что, — сказал Кос, когда дело было кончено (пленных отряд не брал). — Призраки. Неплохое название для нашего отряда. Мне нравится. Как мыслишь, командир?
Максим помыслил и согласился. Так они стали отрядом «Призрак», наводящем ужас на немцев. Начальство в Москве было поставлено в известность и тоже решило, что название хорошее. Пусть боятся, сволочи.
— Горазд ты жрать, Янек, — добродушно заметил пулемётчик Муса Герсамия. — Посмотри на меня. Я — грузин и… как бы это по-русски… Больше тебя. Но молчу.
— При чём здесь грузин? — не понял Кос. — Хочешь сказать, поляки не так сильно любят есть, как грузины? Ха-ха! Плохо ты знаешь поляков.
— Конечно, не так! — воскликнул Герсамия. — Знаешь, что такое грузинское застолье? — он вздохнул. — Да нет, откуда тебе. Давай лучше после войны приезжай ко мне в Сенаки, в гости, всё увидишь и узнаешь. Э! — добавил он. — Все приезжайте! Пить вино будем, кушать лобио будем, песни петь будем, радоваться будем! Вино знаете кто придумал?
— Греки? — попробовал догадаться Янек.
— Грузины. Греков мы научили вино делать, когда они к нам за золотым руном приплыли. Про Ясона слышал? Вот его и научили. А они потом — весь остальной мир и себе всё приписали. Хитрые потому что.
— Да ладно, — не поверил Кос.
— Точно тебе говорю, так и было.
— Спасибо, Муса, — сказал Максим. — Обязательно приедем.
— Только сначала немчуру победим, — сказал Ульян Заруба.
— Сенаки — это где? — спросил узбек Ровшан Каримов.
— В Грузии, в Мегрелии, — пояснил Герсамия. — Сейчас он Миха-Цхакая называется.
— А я всех в Самарканд приглашаю, — сказал Ровшан. — Площадь Регистан… Нет в мире площади лучше.
— А Красная площадь? — возразил Максим. — Сначала думай, потом говори.
Каримов вздохнул.
— Наша тундра шире всякой площади, — мечтательно улыбнулся якут Николаев. — Ко мне все приезжайте послевойны. Утром выйдешь из ураса [2] — солнце встаёт, олени просыпаются, воздух такой, что пить можно и никогда не напьёшься.
— И ко мне, — сказал Янек. — В Краков. Самарканд, Москва, Грузия, тайга, тундра — это прекрасно. Но старый Краков прекрасней всех. А девушки наши? Увидишь раз — и всё, пропал навсегда.
— Наши пермячки тоже красивые, — сказал Заруба. — Глаза, как озёра.
— Это вы ещё в Станиславе не были, — не остался в стороне Остап Гнатюк. — Вот где дивчины! Зову всех после победы. А горилка, что твоя слеза. Выпил, хлебушком с салом да огурчиком закусил… Эх, добре!
Максим дал всем выговориться. Когда бойцы умолкли, думая каждый о своём и вспоминая свой отчий край и дом, сказал:
— Предложение после победы съездить ко всем по очереди в гости, принимается. Дело за малым — приблизить эту победу. И при этом остаться в живых. А для этого нужно — что?
— Убить как можно больше фрицев и вовремя пожрать! — сказал Янек.
Все засмеялись.
— Правильно, — подтвердил Максим и посмотрел на часы. — Связь, Янек, время.
Вынесли рацию на заранее оборудованное место, Кос привычно забросил антенну на ветку, сел, включил, настроился.
Всё это время рация работала практически безотказно, и Максим подумал, что им продолжает везти.
Запас удачи, вспомнил он расхожее выражение, которое в этом времени не использовалось, или он пока его не слышал. Надолго ли его хватит? Да по фигу. Насколько хватит, настолько и хватит. Тут воюй, а не гадай [4], как вскоре напишет поэт.
Как обычно, обмен радиограммами был короткий. Максим сообщил, что «оркестр» в порядке и готов дать очередной «концерт». В ответ получил координаты, дату, время и «партитуру».
Эшелон с продовольствием, тёплым обмундированием и боеприпасами. Возможно, будет пара цистерн с горючим. Эшелон предназначен для четвёртой армии вермахта, чей штаб дислоцируется в Малоярославце. Там же расположены склады армии, военно-ремонтные мастерские, резервы. Склады истощены, и эшелон должен их пополнить. Задача отряда не допустить этого, пустив эшелон под откос.
Удобнее всего это сделать, по мнению, командования, после того, как эшелон выйдет со станции Суходрев. В семи километрах от станции, сразу за деревушкой Мандрино, язык леса практически вплотную подходит к железнодорожному полотну, что весьма удобно для засады.
Река Суходрев, чьё русло проходит там же, замёрзла и пересечь её не составит особого труда. Что касается самой деревушки, то жителей в ней почти не осталось, и немцев
