Сирийский рубеж 4 - Михаил Дорин
— Хочет чтобы мы свалили, — выдохнул Карим и повернулся к вертолёту, готовясь уйти.
— Стоять. Я его жесты не понимаю, — шепнул я.
— Тогда ждём твоей команды, Саныч, — ответил Уланов.
В этот момент Каддафи повернулся и показал в нашу сторону. Вся делегация мимо вертолёта не прошла и остановились перед нами.
Я сделал два строевых шага к генералу и начал докладывать.
— Товарищ генерал-лейтенант, вертолёт Ми-8 к полёту подготовлен. Экипаж к выполнению поставленной задачи готов. Заместитель командира эскадрильи майор Клюковкин, — доложил я.
Генерал выслушал меня и пожал мне руку.
— Вот лучший из наших экипажей, — сказал он и уступил место Каддафи.
Муаммар снял очки, выпрямился и отдал мне воинское приветствие. За спиной ливийского лидера стоял переводчик, который перевёл мои слова и ответ генерала.
— Вы имеете боевой опыт, майор? — спросил Каддафи.
— Так точно. Афганистан и Сирия.
Я решил, что лучше отвечать на русском. Чтобы и генерал знал, что я говорю.
— Где вам было сложнее? — продолжил спрашивать ливийский руководитель.
На первый взгляд Каддафи кажется доступным, прозрачным и человечным. Есть в нём природное обаяние и готовность идти на контакт.
— Сложнее там, где ты не знаешь кто твой друг, а кто твой враг. Что в Сирии, что в Афганистане, мы своего противника, по большей части, знаем.
Муаммар кивнул и пожал мне руку, а затем и всему моему экипажу. В этот момент на мне были сосредоточены взгляды многих людей из его окружения. Особенно старались его «телохранительницы».
Ходили слухи, что их набирали только из девственниц. Надо сказать, в их взгляде чувствуется, что к ним лучше не подходить. Особо отличились две близняшки. Такого огненного взгляда я давно не видел.
Я прям чувствовал, как с меня хотят одежду сорвать. Одна так и вовсе едва заметно подмигнула и облизнула верхнюю губу.
— Думаю, что генерал Ждунов даст вам сейчас все необходимые указания, майор, — почтенно улыбнулся Муаммар и отошёл в сторону к своим генералам.
К нам ближе подошёл, теперь уже известный нам, генерал Ждунов. Рядом с ним появился ещё и подполковник Матюшин. От советских специалистов, которые в Ливии не первый год я слышал о том, что Ждунов является старшим группы советских военных специалистов во всей Ливии. Так сказать, главный военный советник.
— Итак, товарищ майор, теперь шутки в сторону. То, что вы понравились господину Каддафи вас не должно расслаблять. Вы должны выполнить задачу. Никаких больше выкрутасов, — пригрозил Ждунов.
Я не совсем понял, чем заслужил такое отношение. Этого Ждунова первый раз вижу. Наверное, и последний.
— О каких выкрутасах идёт речь, товарищ генерал? — спросил я.
— Вот о таких. Почему вы вообще ещё не в вертолёте⁈ Товарищ подполковник, я вас как инструктировал? — повернулся Ждунов к Матюшину.
— Виноват, товарищ генерал-лейтенант, — ответил Матюшин, опустив голову вниз.
Ждунов выдохнул через нос так, будто выпустил пар из чайника.
— Никаких вопросов членам ливийской делегации не задавать. Из кабины не выходить во время полёта. На корабле находиться постоянно в вертолёте. И никаких оценивающих взглядов на телохранителей товарища Каддафи. Вам всё ясно, майор? — спросил генерал.
— Так точно. Однако, я вам должен напомнить, что на борту воздушного судна есть только один командир. И, кстати, на борту морского корабля тоже. Разрешите идти?
Ждунов покраснел и напрягся. Даже сквозь дуновение ветра я слышал скрежет его зубов.
— Идите и запускайтесь, — проговорил генерал.
Пока мы запускались я обдумывал сущность всего, что мне наговорили сегодня перед полётом.
Вот откуда в наших военачальниках эта боязнь показывать простого солдата и офицера всему миру? Наверное, термин и сущность «потёмкинских деревень» будут актуальны всегда.
Вертолёт запустился, и через пять минут все пассажиры заняли места в грузовой кабине. Рядом с нашим бортом был запущен ещё один Ми-8.
В него, между прочим, тоже села большая делегация. С собой у них были несколько коробок и чемоданов.
— Тобрук-старт, 907-й, группой готовы к взлёту, — доложил я в эфир.
А этот момент по полосе начали разгоняться два МиГ-23, которые должны будут контролировать воздушное пространство, пока мы не сядем на палубу. В готовности были ещё несколько истребителей, которые их подменят.
— 907-й, взлетайте, — дал команду руководитель полётами.
— 101-й, взлетаем, — сказал я в эфир.
— Понял, — ответил мне Амин.
Он сегодня командир экипажа второго Ми-8 и мой ведомый.
Через секунду мы начали отрываться от бетонной поверхности взлётной площадки. Вертолёт слегка задрожал, но послушно поднялся вертикально в воздух.
— Разгон, — сказал я в эфир, отклонив ручку управления от себя.
Вертолёт заскользил вдоль земли и набрал вскоре расчётную скорость. Кеша раскрыл наколенный планшет, где у него был расписан маршрут полёта. Сегодня «Леонид Брежнев» будет на расстоянии 70 километров от Тобрука.
— Мне сказали, что Каддафи какую-то программу покажут. Самолёты вроде как пилотаж покрутят. Мол, он хочет у нас купить несколько себе таких же, — сказал Кеша, когда мы заняли расчётный курс в акваторию залива.
— Почему бы и нет. Наши самолёты ему помогли в отражении удара. Теперь он хочет, чтобы у него были такие же, — добавил Карим, прислонив голову к стойке.
Демонстрация техники — нормальное явление. Как по мне, самолёты сделать это одно, а вот уметь продать их — другое. Это тоже должны уметь наши лётчики.
— Знаете, технику могут у нас покупать какую угодно. Но без подготовленных лётчиков она ничего не стоит, — сказал я по внутренней связи.
— Мда, таких они не купят, — подытожил Кеша.
На горизонте показался силуэт «Леонида Брежнева». Все варианты посадки были нами уже отработаны в течение последней недели. Несколько раз я даже слетал с ливийцами. Больше всего, конечно, с полковником Амином. Даже в его большом звании он не противился обучению с моей стороны.
— Саламандра, 907-й, добрый день. Парой идём к вам с посадкой.
— 907-й, приветствуем вас. Подход разрешил. У нас два… «морских» вертикальных на подходе. Нам их надо первыми посадить, — ответил мне руководитель полётами на корабле.
Обычная ситуация, когда начальство не успевает на встречу… другого начальства. Надо ребятам помогать.
— Саламандра, а район свободен? Мы бы сделали круг почёта, — предложил я.
