Спецназ спешит на помощь-2 - Вадим Владимирович Чинцов
— Товарищ Сталин, изображение производится на экранах самих приборов. Вот к примеру мой планшет, изготовленный в Японии. Да-да, Япония стала лидером в электронных разработках. В планшете сенсорный экран, позволяющий работать в перчатках, продолжительность работы от аккумуляторов составляет до десяти часов. Для подзарядки аккумуляторов у нас есть заряжающее устройство от сети и от солнечных батарей. Этот планшет защищен от падения и дождя и нужен для управления боем моего подразделения. У каждого бойца на защитном шлеме крепится вот такая видео-камера, сигнал от каждой приходит сюда. Я могу видеть нахождение каждого бойца на виртуальной карте и изображение с их камер. Вот я включаю камеру и направляю ее на экран. А вот изображение.
Сталин кивнул — Интересное решение!
— А еще с помощью планшета я могу управлять артиллерийскими и минометными подразделениями. Он получил названием «Планшет-А». Его задача — облегчение и автоматизация работы командиров орудий и минометов. Его применение повышает точность и скорость работы стрелковых расчетов. Устройство совместимо с другими средствами современной разведки — лазерными дальномерами, тепловизорами и компьютерами. А это мой личный планшет. Вот посмотрите ролик — Бойко включил видеофайл с записями военных парадов и показательных выступлений авиа подразделения. — Это запись соревнований по танковому биатлону. А это показательное освобождение заложников в самолете моим подразделением.
— Красиво работают, правда, Лаврентий! Правда в этих шлемах и вот в этой защите тела они как инопланетяне смотрятся, аж мурашки по телу побежали.
— Это вот вид Минска сверху, съемка велась радиоуправляемым летающим аппаратом.
Берия покачал головой — Да уж, изменилась столица Белорусской республики. Какие дома отгрохали!
Бойко взял ноутбук — Этот ноутбук принадлежит единственной женщине из группы спецназа Главного разведывательного управления министерства обороны республики. Она закончила медицинский институт и в ноуте просто масса информации по медицине. Можно сказать тонны справочников сюда впихнули.
Сталин удивился — разве в будущем у каждой республики свое минобороны?
— Об этом я хотел бы поговорить с вами наедине. А вы сами решите с кем нужно поделиться этой информацией.
Сталин повернулся к Берии — Лаврентий, иди, я тебя попозже позову.
Берия сверкнул своими пенсне на Бойко и поднялся. Когда за наркомом закрылась дверь, Бойко вздохнул — Советский Союз просуществует только до декабря одна тысяча девятьсот девяносто первого года. После вашей смерти в марте пятьдесят третьего, к власти должен был придти с помощью Жукова Хрущев. Что интересно, вас вполне могли спасти и вы возможно прожили бы еще сколько-то времени, но когда у вас случился приступ, рядом с вами не оказалось вашего верного пса Власика, которому вы в конце жизни перестали доверять, впрочем как и многим другим. Берия запретит вызывать вам врачей и вы умрете без оказания медицинской помощи. Возможно Берия опасался за свою дальнейшую судьбу — вроде как вы со временем стали слишком мнительным и подозрительным. Вместо того, чтобы вам подготовить себе надежного приемника, вы обеими руками держались за власть, не позволяя себе оставить бремя власти и уйти на пенсию лечить свое подорванное здоровье. Хрущев же оказался до мозга костей пронизан троцкистскими идеями, вместе с Жуковым он арестовал Берию и объявил его английским шпионом и насильником. Берию поспешно осудят и расстреляют. В пятьдесят шестом году Хрущев на съезде Партии объявит вас диктатором, а ваше правление назовет культом личности, ваше тело положат рядом с Лениным в Мавзолее, Хрущев добьется выноса тела и захоронения его у Кремлевской стены. Хрущев развалит систему артелей, из-за отсутствия у него образования развалит все, что с таким трудом добились вы, товарищ Сталин, станет финансировать золотом и валютой, безвозмездными поставками оружия полмира, тех правителей, кто на словах заявит о курсе поддержки марксизма в ущерб собственной экономики. В Новочеркасске после проблем с питанием и понижением зарплат возмущенных рабочих по приказу Хрущева расстреляют военные. Хрущева в свою очередь свергнут Леонид Брежнев, Николай Подгорный, председатель КГБ Владимир Семичастный, секретарь ЦК КПСС Александр Шелепин, член Политбюро и будущий главный идеолог страны Михаил Суслов, министр обороны Родион Малиновский, Первый заместитель председателя Совета Министров СССР Алексей Косыгин и другие. Брежнев как руководитель государства вроде был неплох, но он оказался слишком мягким, пытался строить социализм на соглашательских началах. Да, Генсек стремился улучшить жизнь простых жителей страны. При нём были проведены «косыгинские реформы», создан план развития экономики страны, который оказался лучшим за всё время существования Советского Союза. Но при Брежневе произошёл упадок государственности. Государство стало медленно приходить в состояние упадка, большинство решений, которые принимала партия, в жизнь не воплощалось. Есть мнение, что при Брежневе социализма не было, а было построено не развитое социалистическое общество, а социальное государство и индустриальное общество. Слишком он отдал много власти Политбюро, которое проводило свою политику. Суслов, главный идеолог Партии, всю свою партийную карьеру, с начала и до конца, до последних дней жизни, он делал с непреклонностью раз и навсегда запрограммированного автомата одно и то же — тащил, не пущал, давил и разгонял. Хрущев интеллигенцию давил, часто по-хамски, но все-таки знал какую-то меру. При нем была оттепель — некоторая художественная и идеологическая свобода, воспринимавшаяся как предвестник будущей весны. При нем стали печатать Солженицына, и в конце жизни Хрущев выражал сожаление, что не разрешил издать Солженицына целиком. При нем советское кино избавилось от фундаментальной идеологичности, стало не только веселым, но и новаторским. При Хрущеве даже унылая государственная газета «Известия» под руководством его зятя Алексея Аджубея стала самым увлекательным чтением в стране, тираж ее достигнет восьми миллионов экземпляров, несмотря на лимит, при этом на нее невозможно было подписаться, ее передавали из рук в руки. Суслов же взялся за дело решительно и с размахом. Аджубея задвинули в заведующие отделом публицистики журнала «Советский Союз», который из него одного и состоял. «Известия» вернулись к стандарту партийной печати — скучно, тоскливо, идейно. Подписку на них опять пришлось навязывать. Солженицыну заткнули рот и сделали диссидентом, как и многих других, которые никогда не стали бы врагами советской власти, если бы их не давили. Суслов не терпел вообще никаких дискуссий. Суслов дотянул свои руки даже до хоккея. Когда в начале семидесятых зашла речь о встрече наших с канадскими профессионалами, Михаил Андреевич резко возражал. Он опасался поражения, но, кажется, еще больше — идеологически вредоносного воздействия канадцев на наших хоккеистов. К счастью, Брежнев уперся и свою епархию отстоял. Псевдомарксизм Суслова требовал полного равенства и аскетизма даже безо всякой
