Парагвайский вариант. Часть 1 - Олег Воля
— Расскажи мне, что сейчас происходит в мире.
Франсиско почесал голову, глубоко задумался и слегка раскачался, словно пытаясь поймать в памяти нужные образы.
— Прямо сейчас англичане лупят китайцев как хотят. Потом эту войну назовут Первой опиумной. США собираются присоединить Техас. Больше ничего не всплывает.
— А что случится скоро?
— Скоро — это сколько? — переспросил Франсиско, хлопая глазами.
— Ну, например, в следующем году.
— Хм… — Парень задумался, а потом начал перечислять: — В Соединённых Штатах выберут президента, а тот умрёт через месяц после вступления в должность. Его заменит вице-президент. Британцы захватят Гонконг и будут удерживать его сто пятьдесят лет. А ещё они захватят Новую Зеландию и начнут воевать в Афганистане.
— А поближе?
— Боливия с Перу воевать будет. Там даже перуанский президент в битве погибнет.
Карлос удивлённо поднял бровь, но промолчал, давая сыну продолжить.
— В Аргентине много чего будет. Но прямо рядом, в Каагуасу, будет битва. И там портовых разгромят наголову.
— Хм! А когда это будет?
— В ноябре.
Дверь открылась, прерывая беседу. Вошла донья Хуана, её лицо было строгим, а взгляд — укоризненным.
— Идите кушать, — коротко сказала она, окинув мужа и сына взглядом, полным беспокойства.
* * *
В столицу Лопесы успели как раз к похоронам диктатора. Весь город был в трауре. Торжественно и методично били колокола на кафедральном соборе Успения Пресвятой Богородицы и церкви Иглесия-де-ла-Энкарнасьон — единственных культовых сооружениях в столице, не запрещённых доктором Франсией. Прямо с пристани была видна толпа, одетая преимущественно в чёрное, собравшаяся около собора.
Поручив Нанде и Санчо детей, супруги поспешили влиться в толпу скорбящих. Правда, с дороги они переодеться не успели, поэтому выглядели несколько неуместно — как две белые вороны.
Отпевание уже закончилось, и началась гражданская панихида. Члены хунты по очереди толкали речи о том, как много значил для Парагвая почивший правитель, и как все они будут верны его мудрой политике. Особенно красиво и эмоционально говорил Поликарпо Патиньо — человек, которого, вероятно, боялись и ненавидели все в Асунсьоне.
Верный пёс диктатора, готовый совершить что угодно ради него. Именно он руководил всеми репрессиями против знатных семей и священников. Он наладил систему доносительства и взаимной слежки. Он был главным инициатором и мотором раздражавшей всех чистокровных испанцев политики обязательного брака с аборигенами. Ему доставляло особое удовольствие присутствовать на свадьбах какого-нибудь идальго и девушки из гуарани.
Сам Патиньо был полукровкой, но не местным. Его предки из племени кечуа пришли в город из Боливии с одним из королевских отрядов, пытавшихся усмирить дикарей на пустошах Гран-Чако, раскинувшихся от Парагвая до Боливии и совершенно диких. Однако сам он был уже вполне цивилизованным человеком, получил неплохое воспитание и образование для жителя колонии. Он знал несколько языков индейцев, свободно говорил на французском и португальском. А уж каким он был оратором, когда это было нужно!
Прямо сейчас женщины рыдали, вслушиваясь в его эмоциональную речь. И даже мужчины на некоторое время забыли о своих проблемах, чувствуя, как осиротела земля без великого вождя.
Но речи кончились. Гроб возложили на артиллерийский лафет, и процессия проследовала в дворик церкви Иглесия-де-ла-Энкарнасьон, где уже была вырыта могила, устланная алой тканью. Четыре члена временной хунты опустили полированный гроб в землю и сами принялись закидывать яму свежей землёй. На изголовье водрузили временный крест из дерева, а могильный холмик обложили цветами.
Всё. Эпоха закончилась.
* * *
Дом Лопесов располагался в районе Реколета, старейшем квартале Асунсьона. Прямо напротив когда-то стоял францисканский монастырь, упразднённый во времена Франсии. Теперь там размещались казармы.
Дом выглядел простенько, как и большинство построек в Асунсьоне, и пребывал в заметном запустении. Слуги уже взялись за работу: выметали мусор, рубили буйную растительность, которая успела захватить весь дворик. Оценив масштаб беспорядка, глава семейства быстро нанял ещё десяток помощников. К вечеру дом преобразился, обретя вполне жилой вид. Теперь можно было начинать светскую жизнь — с визитами, приёмами и ответными приглашениями.
Но сначала — месса.
Солнце уже клонилось к закату, когда колокол на башне храма Успения Пресвятой Богородицы начал свой размеренный звон, созывая прихожан. День был будний, поэтому народу собралось немного. Семейство Лопесов вышло в полном составе, включая прислугу.
На пороге храма Карлос и его супруга украдкой наблюдали за Франсиско. Но подросток вёл себя как обычно: без тени сомнения окунул пальцы в святую воду, осенил себя крестным знамением и даже помог маленькому Анхелю, приподняв его, чтобы тот смог дотянуться до купели. Родители вздохнули с немалым облегчением.
Тихую, почти невесомую мелодию единственного в Парагвае органа разносило под сводами храма. Звуки, словно касаясь душ, настраивали на смирение и умиротворение. Семейство Лопесов заняло целую скамью. Донья Хуана шептала молитву, время от времени крестясь. Дети, разинув рты, разглядывали убранство собора — для половины из них это было первое посещение такого величественного места.
Заиграл вступительный гимн. Прихожане встали, приветствуя священника и его служителей. Хор запел интроит:
— Придите, поклонимся и припадём пред Ним, и восплачем пред Господом, сотворившим нас.
Священник подошёл к алтарю, склонился в почтительном поклоне и поцеловал столешницу — жест, символизирующий почтение к месту, где совершается таинство Евхаристии. Затем он повернулся к пастве и начал знакомые слова:
— Ин номинэ Патрис эт Филии эт Спиритуc Санкти…
— Аминь, — ответили прихожане.
На приветствие «доминус во́бискум» они хором ответили: «эт кум спириту туо».
Карлос украдкой наблюдал за Франсиско. Подросток повторял все молитвы и жесты, не выбиваясь из общего ритма. Литургия Слова сменилась Литургией Евхаристии. Прихожане подошли к алтарю для причастия. Каждому подавали облатку — тонкую лепёшку пресного хлеба — со словами:
— Корпус Кристи.
— Амэн, — отвечали причастники.
Франсиско спокойно принял облатку, сделал глоток разбавленного вина и перекрестился. Карлос и Хуана переглянулись. Ничего необычного. Ничего подозрительного.
После благословения священник произнёс:
— Итэ, мисса эст.
— Дэо гратиас, — ответила паства.
Священник и служители покинули зал, но прихожане не спешили расходиться. Наступило время для общения. Семейство Лопесов быстро смешалось с родственниками, как капли ртути на ровной поверхности.
Среди собравшихся был и Франсиско де
