Одинаковые. Том 4. Претория - Сергей Насоновский
Иосиф посмотрел на Лёху внимательно. — Ты прав, Лёш, — сказал он. — Во всем прав, всё, так и сделаю!
После чего он стал записывать информацию, которую знал о этих студентах, что решили поиграть в террористов.
Я, поглаживая Аннушку по голове, лежал и переваривал информацию, полученную Лёхой от Сосо. Дело закручивалось очень интересное. Появились какие-то силы, финансирующие террористическую деятельность, и эти ухари уже ведут активную работу, создавая свои ячейки через студентов. А что? Почва очень хорошая для начала разных бунтов, организации оппозиции. Во все времена противники государств активно привлекали молодежь для расшатывания ситуации. Кроме подобных вывертов врагов в нашем богоспасаемом государстве, припоминаю «Красный май» 1968 года во Франции. Он привел в итоге к отставке Шарля де Голя, который опрометчиво в 1965 году решил поменять 750 миллионов бумажных долларов на золото, потребовав последнее у США по ее законам кстати, а в 1966 вывел Пятую республику из блока НАТО. Видать ему этого не простили, ну а студенты оказались отличным материалом для свержения политика, нужно было лишь правильно раскачать эту хлипкую французскую лодку.
А вот китайцы в 1989 году на площади Тяньаньмэнь раскатали студенческое выступление танками, не поддавшись на провокации. Правда и погибло тогда изрядно людей.
Вот и здесь какие-то деятели образовались.Не время сейчас баламутить воду, тем более если это делают какие-нибудь заграничные инвесторы или карьеристы, желающие сесть на тёплое местечко. Неплохо было бы выяснить кто там такой прыткий.
Мы с братьями вернулись в наш дом в Шувалово и стали анализировать полученную от Иосифа информацию, точно определившись, что мы не оставим её без внимания. Очень хотелось узнать, чьи уши стоят за этими событиями. Сначала решили проверить данные от Сосо, причём он сам, наполняясь гневом и раздражением на своих не в меру активных одногруппников, хотел принять активное участие в этой операции. Мы с братьями сообщили, что обязательно подключим его на финальном этапе, когда удастся выяснить, заказчика.
Около семи часов вечера в трактире Палкина на углу Невского и Владимирского проспектов начала собираться молодая, необычная компания. Мы с Лёхой насчитали примерно 20 студентов, которые собрались здесь, как оказалось, по приглашению Михаила Герценберга, сына прибалтийского фабриканта, известного своей щедростью и прогрессивными взглядами. Михаил — элегантный молодой человек лет двадцать четырех, с лёгкой бородкой и умными глазами за очками в тонкой оправе. Он взял управление этой толпой на себя. Пока они собирались перед входом в заведение Герценберг, то и дело поглядывал на часы, которые убирал в карман жилетки из английского сукна, достаточно толстая серебряная цепочка, при этом свешивалась наружу. Манеры выдавали в нём человека, привыкшего к роскоши.
Вместе с Лёхой прошли в зал и расположились неподалёку от компании; Герценберг уже занял один из кабинетов за шторой, а мы сели так, чтобы была возможность услышать, о чём будут говорить. Официанты обходили столики, собирая заказы и разнося блюда с напитками, в кабинет несли форель с запечённым картофелем, шампанское, мороженое с ягодами, какое-то вино, нарезки. Видимо, счёт за этот ужин на такую толпу будет приличным, но молодого мецената, по-видимому, это совсем не смущало. То и дело из кабинета доносились новые заказы официантам. Они сдвинули несколько столов вместе, создавая просторное пространство для общения. Граммофон тихо наигрывал какие-то вальсы, а в углу сидел музыкант с гитарой, готовившийся развлекать публику.
Среди собравшихся студентов были те, кто явился в лёгких сюртуках, и те, кто предпочёл форму, в которой они университет посещали. Было несколько девушек в лёгких платьях с короткими рукавами, которые тоже живо участвовали в обсуждении. Молодёжь говорила о планах, делилась идеями на будущее и обсуждала политические новости.
По обрывкам фраз, доносившихся из кабинета, можно было сделать вывод: обработка студенческой массы находится еще на начальном этапе. Похоже, что здесь и сейчас Герценберг не планирует призывать к изготовлению бомб и метать их направо и налево. Скорее всего, он по указке своих кураторов формирует почву, и достаточно грамотно подошел к делу. Сначала они создают некое сообщество активных молодых людей, которым не безразлична ситуация в стране, а затем какое-то время проводят с ними работу, подкармливает в ресторанах, возможно, оказывая еще какие-либо услуги. Ну а впоследствии формат этих встреч перейдёт в более радикальный вид. И предполагаю, что часть молодых людей, которых мы сегодня наблюдаем в трактире, вольются в законспирированные террористические ячейки. Все в целом стало ясно, поэтому мы решили подождать на улице, пока закончится их студенческий сабантуй.
Невский был чудесен в этот летний вечер, по улицам гуляли люди разных возрастов и сословий. Ждать пришлось примерно пару часов, которые мы провели на лавочке, расположенной неподалёку от входа в трактир. Молодые люди, вышедшие из ресторана, стали расходиться, предварительно поблагодарив Герценберга за столь замечательный вечер. Он же, довольный эффектом, произведённым на молодежь, остановился на перекрёстке и стал ловить извозчика. Ждать ему пришлось не долго, вместе с ним в пролетку запрыгнул мужчина, явно старшего возраста, чем студенты, которые сегодня собирались в трактире.
Никита, дежуривший всё это время в сквере неподалёку, был одет в форму извозчика. И как только Герценберг показался, брат выехал в нашу сторону. Мы, запрыгнув в пролетку, покатили следом за агитатором и примерно через двадцать минут пути по столичным улочкам подъехали к двухэтажном дому на две парадные. Видимо, это дом на восемь квартир, примерно такие же часто встречал в своей прошлой жизни.
Агитаторы вошли во вторую парадную, а Лёха проследил, когда те зайдут в квартиру, так место нахождения было зафиксировано. Теперь осталось допросить Герценберга. Желательно так, чтобы нас с братьями при этом не смогли вычислить. У Никиты в пролетке лежала сумка, с маскировкой на такой случай, которая уже не раз нас выручала.
Пока Лёха наблюдал за домом, мы с Никитой преобразились: наклеили усы и бороды, поменяли одежду. Ждать ночи не стали. И, поднявшись на второй этаж, постучали в выбранную дверь. За дверью раздались шаги. Ключ в замке стал проворачиваться — дверь открыл сам Герценберг.
— Добрый вечер! — сказал он. — Вы к кому?
— Михаил Герценберг? — спросил я, немного состарив голос.
— Да, чем могу быть полезен?
— Мы от Моисея
