Юго-западное направление - Алексей Дягилев
— Ладно, пошли.
Зайдя в кабинет, Следаков забрал со стола картонную папку, а я свои папиросы и спички. Деревянный пистолет трогать не стал, чтобы больше не напугать окружающих. Рыльский по приказу начальника остался охранять кабинет и другие папки с опросными листами, а мы спустились вниз и вышли из здания мимо двух цириков, охраняющих вход.
— Читать будешь? — интересуется опер.
— Нет, но проверю, что мы сжигаем. Начнём с доноса на Варламову.
— Ну смотри.
Следаков подавал мне исписанные убористым почерком с двух сторон листы бумаги, а я их читал, комкал и бросал в железную, обгорелую внутри бочку. С прочитанным последним листом я немного замешкался, оторвав нижнюю часть с подписью и фамилией стукача.
— Вы не возражаете, товарищ лейтенант госбезопасности? — убрал я в карман неопровержимую доказуху.
— Да делай, что хочешь, это не наша епархия, — махнул он рукой, — но только без жертв.
— Спасибо. Если что, я вам его тёпленьким сдам. Наверняка этот гад от себя подозрения отводил.
Остальные кляузы на себя я только бегло просматривал и бросал в бочку, запоминая в основном числа. Только в одном месте я зацепился взглядом за знакомое имя и вчитался внимательней, не сдержав смешок, после чего отправил лист к остальным.
— Закурим ваших, командирских, товарищ оперуполномоченный, табачок уж больно хороший, нам здесь таких не дают. Да бросьте вы папку, она ж всё равно испорчена.
— И правда, закурим. — Бросив картонную папку к остальным бумагам и достав коробку «Казбека», открывает её оперативник. Угощаюсь, нагло стрельнув три штуки, пока он в трансе.
Чиркаю спичкой и, прикурив, роняю её прямо в бочку. Огонёк сначала робко, потом всё увереннее начинает пожирать бумагу, и по мере сгорания, меня начинает отпускать нервное напряжение и слегка потряхивать. Опер тоже завороженно глядит на огонь, задумавшись о чём-то своём. Пока не мешаю, но настраиваюсь на подляну, иначе адреналин меня сожрёт с потрохами.
— Вернёмся к нашим баранам? — незаметно оглядевшись вокруг, растормаживаю я Следакова.
— А?.. Да. Пожалуй вернёмся. — Выходит он из задумчивости.
— Нужно договориться на берегу, о чём будем говорить, а о чём стоит умолчать, чтобы списать всё на несчастный случай и не подставлять лейтенанта.
— Предлагай, товарищ старший сержант, вижу, ты на этом поднаторел.
Ну, я и предложил, после чего гэбэшный летёха надолго впал в ступор и начал смотреть на меня совсем другими глазами.
— А своим, вы, уж сами объясните, что нужно сказать. Старшим командирам гораздо больше поверят, чем простому сержанту. — Тем более он тут совсем не причём и просто проходил мимо, когда это произошло. Подумал я про себя, озвучив отмазку. — Я могу быть свободен, товарищ лейтенант? — слегка борзанул я.
— Да. Можешь идти. — Снова задумался старший оперуполномоченный, махнув мне рукой.
Глава 7
Ностальгичная мелодия для создания нужного настроя для чтения. Обычно даю ссылку в конце главы, но:
https://yandex.ru/video/preview/1478963802945303418
После такого стресса, в столовую к остальным я не пошёл. Очень захотелось подышать свежим воздухом и побродить в одиночестве по лесным тропинкам. Тем более лес начинался даже не за оградой санатория, а теперь госпиталя, здания и коттеджи были построены прямо в лесу. Высокий забор только лишь отделял данную территорию от лесного массива. Знакомая белка, которая охраняла мой пистолет, спрятанный в дупле дуба, радостно застрекотала при моём приближении. Знает, скотинка, что что-нибудь ей обязательно принесу, не сухофруктов, так косточек из компота, или же гриб сорву, порезав его для просушки, в крайнем случае корочку хлеба. Особенно же она любила грызть семечки тыквы, и я их периодически приобретал у местных. Вот и сейчас, присев прямо на траву, я нашарил в кармане горсточку семечек и протянул их зверьку на открытой ладони. Хитрый пушистик сначала выбрал все тыквенные, смешно шелуша их, придерживая передними лапками, после чего принялся за подсолнечные, с которыми разделался ещё быстрее.
— Ну, извини, брат, больше у меня ничего нет. — Отряхнул я ладони, оправдываясь перед зверьком. Заглянув мне в карман, и обнаружив там только початую пачку беломора, рыжик недовольно чихнул и, прыгнув на толстую ветку дерева, стал умываться. — Гулять пойдёшь? — интересуюсь я у него или у неё, так как не знаю, девочка это или мальчик. Зверёк снова только чихнул, тем самым выражая согласие.
Поймав белочку и посадив на плечо, иду в глубину лесопарка, всё дальше удаляясь от людей и строений. Не знаю почему, но мне сейчас не хотелось никого видеть, так как доносы на меня строчил не только хромой казначей, но и ещё кто-то из своих. Ну и на Нину — одна тварь, из местных. Никого из своих новых друзей подозревать не хочу, но осадочек то остался. Вот и хожу, дышу свежим воздухом, успокаивая нервишки и головную боль, на природе. Нервных клеток у меня сегодня явно убавилось, всё-таки не каждый день «кровавая гэбня» на допросы таскает. Несмотря на общение с природой, на душе сделалось так тоскливо, что хоть в омут ныряй или в петлю лезь. Но до омута на реке было идти далеко, а до «Англетера» тем паче.
Снова я по краю прошёл. И ладно бы немцы убили, но тут сцука свои. И настучали, и сдали, и чуть под вышку не подвели. Так что не прострели Пацюк себе афедрон, не гулял бы я сейчас здесь, а где-нибудь в кутузке парился и ждал расстрела. Я-то ладно, — а Нину они на кой приплели? Пропала бы девчонка не за понюх табака, причём ни за что. А ведь зарекался. Но есть бог на свете. Да ещё пистолет ТТ с его не предохранителем, а полувзводом. И чудаки на букву мэ, которые таскают заряженный ствол с патроном в патроннике у себя в тылу. Не знаю, что там пытался сделать с курком этот опер, и как он попал служить в органы, но слово «штафирка» у него прямо на лбу написано, причём крупными буквами.
А я ведь подумывал дёрнуться и упасть на пол, подставив под пулю сержанта Рыльского, после
