Генеральный попаданец 5 - Ал Коруд
Так что это игра в долгую.
И не забываем про ЦК. Самым консервативным идеологическим отделом стал отдел науки. Во второй половине 1960‑х годов он был очищен от «либералов» его новым руководителем — Сергеем Трапезниковым. Русскими националистами, то есть теми, кто оказывал поддержку всему «подлинно русскому» и чинил препятствия «евреям», из числа сотрудников отдела на рубеже 1960‑1970‑х годов были замзав отделом Николай Свиридов30, завсектором журналов Иван Кириченко и его сотрудники Феликс Овчаренко и Андрей Сахаров31. Почти все они были активными участниками «Русской партии». Если бы не вмешательство центриста и консерватора Суслова, то из этого мог получится толк.
Сусловская парадигма восприятия действительности вообще была довольно широка. Хотя и удивляет своей фантасмагоричной схоластичностью, оторванностью от реальности. В её рамках приоритет отдавался честным, порядочным, глубоко убежденным в правоте действующей советской модели и дисциплинированным работникам с интеллигентными лицами — таким, какими стремился показать партийных чиновников советский кинематограф, описывали литераторы или изображали художники. Их символом в отделе был замзав в 1969‑1976 годах, профессиональный «идеологический жрец», выпускник кафедры научного коммунизма исторического факультета Харьковского государственного университета Юрий Скляров.
Тяжеловес и председатель Совета министров РСФСР был близок и благодаря моим усилиям возглавил «русскую фракцию» в КПСС. Хотя он не идеолог, больше хозяйственник. Кириленко, как ни странно, также нас осторожно поддерживал. Черненко и так был умеренным сторонником «русской партии» в ЦК. Вместо Демичева собираюсь поставить Бориса Стукалина. Он сейчас председатель Комитета по печати при Совете Министров СССР. Он был членом малочисленной и гиперконсервативной группировки, идеологически мутировавшей в сторону неосталинизма. Ему надо поручить работу с архивами и открытие их для заинтересованных лиц. Что можно открыть с точки зрения партии. Потому что лучшее, что мы можем сделать для памяти товарища Сталина, это рассказать о том периоде правду. Пусть временами и горькую. Тогда Солженицыным будет сложно врать. Его мы уже отпустили, даже не лишали гражданства. Он живет в нейтральной Австрии, гастролирует со своими лекциями. Но вскоре человека, сделавшего для обрушения СССР больше, чем все остальные либералы, ждет огромный сюрприз. Не бьются указанные им в «Архипелаге» цифры с настоящими. Врет товарищ Солженицын.
Оставалось обратиться к культурной фронде. Там уже сформировалось несколько центров. Личности известные: Валерий Ганичев, писатель Станислав Куняев, публицист Вадим Кожинов, художник Илья Глазунов, Валентин Иванов. От неоязычества, монархизма до защитников древних памятников. Почвенники, деревенщики, представители «лейтенантской прозы». С «русской партией» имел связи писатель-фантаст Иван Ефремов, что выражались в дружбе с писателем Василием Захарченко и, следовательно, постоянных публикациях в редактируемом последнем журнале «Техника — молодёжи»; кроме того, свой последний прижизненный роман «Час быка» Ефремов опубликовал в издательстве «Молодая гвардия» и директор издательства Валерий Ганичев. Ефремов увлекался эзотерикой, индийской и древнегреческой культурой. Он противопоставлял эллинско-индийский мир ближне- и дальневосточному (семитскому и китайскому), разделяя антииудейскую и антихристианскую тенденцию.
Так что мне было и здесь, на кого опереться. Тем более что я точно знал — мои действия против бандеровского подполья, а также местечкового национализма были приняты в тех кругах крайне благосклонно.Я, конечно, выделил авторов фронтовиков. Они большое дело сделали. На встрече с «патриотической частью» нашего бомонда попросил писать правду. Пусть не боятся, защищу. Но также особо пожелал, чтобы при этом не скатываться в очернительство. Что случилось с некоторыми в том будущем. Как, например, в последние годы с писателем Астафьевым. 1991 году Виктор Петрович докатился до откровенной русофобии. Он тогда дал большое интервью журналу «Родина», где измазал дерьмом память о Великой Отечественной войне, бессовестно оболгав всех её участников, которых «кровавые коммуняки» якобы чуть ли не силком гнали на убой. Под конец интервью он призвал отдать родную ему Сибирь китайцам, которые де её облагородят куда лучше «ленивых русских». А Москве пожелал во всём и всегда слушаться умных дядей с Запада.
Как говорил Шолохов: «Клевета — не критика, а грязь из лужи — не краски из палитры художника!»
Поэтому я напомнил писателям фронтовикам особую роль, что сыграл в войне товарищ Сталин. Сидящие в небольшом зале откровенно удивились и начали осторожно спрашивать. Пришлось кое-что приоткрыть, а также деликатно упомянуть, что покойный секретарь Хрущев был несколько не прав. Мнения литераторов разделились. Но я не торопился. Лишь сказал, что желающим будет предоставлена возможность работы в архивах. В том числе и секретных.
— Вы серьезно, Леонид Ильич? — прервал гул голосов секретарь Союза писателей Константин Симонов.
— Можете первым и попробовать.
Автору «Живых и мертвых» отказать не могу. Да и человек он неоднозначный. Возвращение читателю романов Ильфа и Петрова, выход в свет Булгаковского «Мастера и Маргариты» и Хэмингуэевского «По ком звонит колокол», защита Лили Брик, которую высокопоставленные «историки литературы» решили вычеркнуть из биографии Маяковского, первый полный перевод пьес Артура Миллера и Юджина О’Нила, выход в свет первой повести Вячеслава Кондратьева «Сашка» — вот далёкий от полноты перечень «Геракловых подвигов» Симонова, только тех, что достигли цели и только в области литературы. А ведь были ещё и участие в «пробивании» спектаклей в «Современнике» и Театре на Таганке, первая посмертная выставка Татлина, восстановление выставки «XX лет работы» Маяковского, участие в кинематографической судьбе Алексея Германа и десятков других кинематографистов, художников, литераторов.
— Ловлю вас на слове, Леонид Ильич.
Писатели и общественные деятели зашевелились, начали задавать вопросы. Осознали, что мои слова о Сталине не политическая провокация. А мне остро необходимы в советской культуре союзники. И ведущую роль в ней занимается русская, как продолжательница старинных традиций. Возвращение великого вождя будет идти постепенно. С разъяснением и основанным на фактуре. Хватит с нас лжи и вранья! Понемногу мои мысли доходят до высокой публики.
— А как же партия? — бросает Бондарев.
— Работа будет вестись долговременно и кропотливо. Сами понимаете, хватит с нас неожиданностей в истории.
Не все согласны. Вот и Шукшин сидит в сторонке нахохлившись. Он ощущает себя не в своей тарелке. Хотя я заметил, что сторонники «русской партии» сели рядом с ним. Перехватив мой взгляд, набирающий народную популярность актер и режиссер хмуро бросает:
— И что теперь, нам с
