Сумрачный гений князя Андрея - Августин Ангелов
Лицо бандита побелело. Коротаев продолжил, его голос был ровным и холодным, как сталь:
— Тот, кто платит тебе за запугивание купцов, платит и нам за информацию. Ты для них расходный материал, Михей. Как и тот твой напарник Васька-Гвоздь, которого ты зарезал, чтобы концы обрубить. Да только нас не обманешь. А те, кто нанял тебя, думаешь, они станут защищать твою семью? Они просто устранят тебя, как ты устранял свидетелей, а жену твою и детей по миру пустят.
Игра на страхе за семью и предательство «нанимателей» сработала лучше любой дыбы. Михей сломался. Он не знал высших кругов, но дал точное описание посредника — некоего чиновника из канцелярии Священного Синода, явно человека Голицына. Это была хорошая зацепка, ведущая из мира уличных бандитов к самим ретроградам.
* * *
Пока Коротаев вытягивал ниточку со стороны улицы, Андрей действовал с другого фланга. Он пригласил к себе в контору Пьера. Его друг, обычно рассеянный и погруженный в философские поиски, слушал, хмурясь, и его добрые глаза за стеклами очков становились все серьезнее.
— Французы? Шпионы Наполеона? Здесь, в Петербурге? — переспросил Пьер, сжимая кулаки. — Андрей, это же… просто ужасно!
— Именно так, — отозвался Андрей, стоя у окна и глядя на дымящиеся трубы своего нового завода, названного Андреевским. — Они боятся не нас с тобой, Пьер. Они боятся будущего, которое мы строим. И они используют самых темных, самых невежественных людей в нашей стране, чтобы это будущее уничтожить.
— Но, что же мы можем сделать? Где доказательства? Какие улики у нас есть против них? — воскликнул Пьер. — Я могу пойти к государю и все ему рассказать, вот только, не знаю, поверит ли он без доказательств…
— Нет, Пьер. Одними словами мы точно ничего не докажем. Ростопчин представляет ту часть общества, которая боится перемен. У него большая поддержка среди старых дворян. А за Голицыным стоят интересы церковные. Они оба — столпы всей ретроградной общественности. И потому нам нужны железные, неоспоримые доказательства их связи с французскими деньгами. Финансовая нить, которую нашел Коротаев, — пока наш главный козырь.
Пьер задумался, и в его глазах загорелся новый огонек решимости, когда он проговорил:
— Опять деньги… Куда же без них? Действительно, очень интересно, кто же все это финансирует? Андрей, позволь мне заняться этим. У меня есть связи среди банкиров, в том числе и в Прибалтике. Через масонские каналы я, возможно, смогу навести справки в самом Париже. Эти финансовые потоки… их можно не только проследить, но и… попробовать перехватить.
Андрей впервые за этот день по-настоящему искренне улыбнулся и произнес:
— Я на это и рассчитывал. Действуй, дружище! Твоя битва будет тихой, но от нее зависит многое!
* * *
После ухода Пьера Андрей долго стоял у окна, глядя на дымящие трубы своего огромного завода. Пейзаж, еще вчера бывший для него символом прогресса, теперь казался полем боя. Вихри метели за окном, сильно сократившие видимость, напоминали ему туман войны — невидимой войны в тенях, где снарядами были деньги и интриги, а оружием — тихие кинжалы в темных переулках.
Он давно уже не был просто попаданцем, пытающимся ускорить технический прогресс. Он сделался еще и полководцем на секретном фронте грядущей Великой войны с Францией. И он дал себе слово: на этом фронте он проиграть не имеет права. Цена поражения была слишком высока — будущее всей России.
Глава 21
Следующей точкой, которую посетил князь Андрей, стал аэродром, где в огромном ангаре стоял «Небесный промысел». Механики готовили дирижабль к первому серьезному разведывательному полету на запад, санкционированному лично императором.
— Все системы проверены, ваше сиятельство, — доложил старший механик, бывший корабельный мастер с Новой Верфи, закончивший Воздухоплавательную инженерную школу, открытую Андреем пару лет назад ради перепрофилирования специалистов.
— А что там с вооружением? Успели ли установить новые пушки и приборы? — спросил Андрей.
— Установлены четыре дюймовых полуавтомата «Андрей и Пьер», — отчеканил стармех. — Кроме того, на борту смонтированы новейшие наблюдательные оптические приборы: дальномерные стереотрубы вашей конструкции с двадцатикратным увеличением.
— Отлично, а что скажет капитан? — обратился попаданец к ветерану из «Союза Аустерлица», назначенному, после прохождения соответствующей подготовки, командовать дирижаблем.
Тот ответил:
— Уже завтра будем полностью готовы к дальнему перелету, ваше сиятельство.
— Надеюсь, экипаж укомплектован лучшими? — уточнил Андрей.
Капитан воздушного судна доложил:
— Так точно. Все из курсантов выпускного курса вашего Воздухоплавательного училища. Все штурманы — из бывших шкиперов, служивших на Балтике. Наблюдатели — бывшие артиллеристы и застрельщики с орлиным взором.
Андрей дал указание:
— Хорошо. Будьте готовы к вылету по приказу.
С Андреевского завода, находившегося рядом, донесся громкий, нарастающий протяжный гудок — сигнал об окончании смены. Тысячи рабочих потоками полились из заводских ворот в рабочий поселок, выстроенный тут же. Андрей наблюдал за ними с невольной гордостью. Эти люди, еще вчера пахавшие землю или работавшие на примитивных мануфактурах, сегодня собирали сложнейшие механизмы. Они были костяком той новой промышленной России, которую он создавал, настоящими солдатами индустрии, готовыми трудиться в три смены ради будущего величия своей страны.
* * *
Вернувшись домой поздно вечером, он застал Наташу в мастерской, пристроенной к их особняку на Васильевском острове. Комната была завалена чертежами ткацких станков, образцами новых тканей с добавлением синтетических нитей и схемами миниатюрных электрических элементов. Рядом сидела Соня, аккуратно заносившая в журнал результаты экспериментов с красками.
— Императрица действительно хочет такое же праздничное платье с подсветкой, — сообщила Наташа, с восторгом глядя на мужа. — Но я подумала, что это можно использовать. Мы с Соней разработали проект небольшой мануфактуры. Не для балов, André! Представь, если наши солдаты будут иметь легкую, прочную и теплую зимнюю униформу с подогревом от батареек? Мы уже провели опыты…
Андрей слушал, и сердце его сжималось от нежности и гордости. Его Наташа, когда-то легкомысленная избалованная девочка, теперь мыслила категориями стратегических поставок для армии. Ее энергия находила практическое применение, и он видел в этом огромный потенциал.
— Одобряю, — улыбнулся он. — Выделю средства и помещение. Только готовьтесь, что ретрограды подсуетятся и станут противодействовать. Впрочем, как и всегда.
Их ужин прошел за оживленным
