Парагвайский вариант. Часть 1 - Олег Воля
Расспросив служителей таверны, инквизитор выяснил любопытную деталь. Метисы были из Парагвая. Нашлась женщина, проведшая ночь с одним из них, и мужчина сам рассказал ей об этом.
Отпустив грех распутной женщине, отец Кальво задумался.
«Парагвай! Очень интересно. Кто-то там пытался заниматься экзорцизмом на свой страх и риск. Понятно почему. У служителей церкви в Парагвае давно оборваны связи со Святым Престолом, и все проблемы они решают как умеют. Видимо, одна из них оказалась им не по зубам».
В итоге инквизитор составил словесные портреты трёх гаучо с равнин и метиса. Описание внешности мальчика подходило практически к любому пятнадцатилетнему подростку в Куско, поэтому отец Кальво отбросил его, сосредоточившись на единственном члене группы, владевшем кечуа. Вероятно, это был местный проводник, и именно он вёл группу к шаманам.
Третьей ниточкой стала фраза из исповеди старика. Отец Рамон перечитал её ещё раз: «Колдуны, что выступали в университете…» Возможно, там скрывалась разгадка. Не теряя времени, инквизитор отправился на беседу с ректором.
— Господи! Я уже устал повторять. Это не было колдовством, — возмущённо ответил ректор на вопрос инквизитора. — Всех их секретов я не знаю, но несколько трюков готовились моим работником и студентами. И там нет ничего, кроме обмана зрения.
— Расскажите поподробнее, — попросил отец Кальво, понимая, что разговор с учёным будет непростым.
— Мы дали слово хранить тайну. И мы будем её хранить. Я готов присягнуть на Библии, что в трюках с протыканием мальчика клинками, в распиливании и в левитации нет ничего, кроме технических уловок.
— А нечеловеческая память?
Ректор просиял, попросил подождать и вышел из кабинета, чтобы привести студента.
— Карло, сколько слов ты теперь запоминаешь? — спросил он, хитро поглядывая на инквизитора.
— Уже полсотни получается, — несколько испуганно ответил студент, бросая взгляд на монаха в рясе доминиканского ордена.
— Продемонстрируй, — скомандовал ректор и протянул Кальво грифельную доску. — Напишите полсотни слов и пронумеруйте их.
Студент попросил зачитать список дважды и, иногда ошибаясь, продемонстрировал практически такую же феноменальную память, как и у того самого «колдуна».
— Всё дело в методике запоминания. Она очень проста, и мне её рассказал тот самый юноша, когда устраивал своих протеже…
Ректор вдруг замолчал, а отец Кальво, напротив, напрягся и прищурил глаза.
— Кого? Каких протеже? Говорите, уважаемый сеньор Фейхоо.
Выдохнув, ректор рассказал, что принял группу кечуа на обучение по просьбе «колдуна».
— У меня к ним нет никаких претензий. Они очень усердны, ведут себя прилично и посещают церковь.
— Так. Так. Так… — протянул отец Кальво. — Как вы поддерживаете связь с этим благодетелем?
— Никак, — слишком поспешно ответил ректор.
Инквизитор одним взглядом выразил столь сильное недоверие, что ректор поспешил пояснить:
— Он сам приходит. У меня нет необходимости его искать.
Ректор замолчал, и отец Кальво счёл за лучшее откланяться.
Пока.
Это гнездо кечуа он ещё изучит. И ректора тоже. Но пока что формально тот ни в чём не виноват, и предъявить ему нечего.
Выйдя из университета, отец Кальво отошёл в сторону и замер в тени. Долго ждать не пришлось. Скрипнула дверь, и босоногий мальчишка умчался вверх по улице, провожаемый задумчивым взглядом инквизитора.
* * *
— … Тоже провозгласили независимость. Но вместо того чтобы начать делить королевские земли между собой, наш великий предводитель — доктор Франсия — сделал их государственными, и доход от этих бесчисленных пастбищ и полей стал наполнять казну, а не частные карманы, — вещал Патиньо в битком набитой таверне, где его внимательно слушали рыбаки, грузчики из порта, мастеровые и прочая постоянная публика питейных заведений Кальяо — порта Лимы.
— А что же сеньоры? — из-за спин толпы задал вопрос Солано. — Так и стерпели, стало быть? Не верится.
Сегодня он выступал в роли провокатора, ибо народ был немного туговат и соображал медленно.
— Правильно делаете, что не верите, — эффектно взмахнул рукой Патиньо. — Заговоры шли один за другим. Но Франсия был умнее их всех, и судьба заговорщиков была всегда одна и та же: тюрьма или плаха. А их имущество шло опять же в государственный земельный фонд, откуда раздавалось простым крестьянам за полтора песо в год аренды.
Таверна взорвалась криками недоумения и недоверия.
— Я клянусь именем Господа. Я сейчас говорю правду, — перекричал гул голосов Патиньо. — Более того, государство выдавало бесплатно скот на расплод и инструмент новым семьям. Государство в каждой деревне завело школу, и с тех пор в Парагвае нет ни одного безграмотного мужчины. Преступности в государстве нет вообще. А значит, и толпы полицейских нет на шее народа. Церковная десятина поступает в казну и со временем усохла до четырёх процентов. Еда в изобилии и очень дёшева. Индейцы — полноправные члены общества и имеют все права наравне с метисами и креолами. Нет на свете государства более счастливого, чем Парагвай.
— Только там границы закрыты, — усмехнулся трактирщик, самый эрудированный из собравшихся. — Не въехать, не выехать. Видать, чтобы от счастливой жизни не разбежались.
— Почему же, любезный, — усмехнулся Поликарпо. — Я же выехал. Просто особо и незачем. Торговля внешняя вся в руках государства, и вся прибыль от неё тоже. Иностранным купцам открыт доступ в два города, и этого достаточно. А соседи у Парагвая слишком беспокойные, чтобы не сторожиться. В Аргентине война между провинциями идёт, не затихая. И Бразилия нависает. Так что здесь по-любому будешь держать границу на замке и порох сухим.
Патиньо хлебнул из кружки, смачивая горло.
— Так что, уважаемые, смотрите. Если кто-то будет призывать строить государство по парагвайскому варианту — идите за ним. Это точно враг латифундистов, ростовщиков и кровопийц-заводчиков. Государство должно быть для народа, а не народ для государства. Именно так завещал великий Супремо!
Это было уже не первое выступление Патиньо в пролетарской среде Лимы и Кальяо. Он нарабатывал опыт для того, чтобы позже передать его десяткам и сотням агитаторов, которые разойдутся во все концы латиноамериканского мира, игнорируя условные государственные границы.
Приёмы конспирации Солано тоже передавал. Правда, не из своего жизненного опыта, завязанного на технологиях,
