Спецназ спешит на помощь-2 - Вадим Владимирович Чинцов
Пикенброк кивнул, бросив своему адъютанту — Пятнадцать минут меня не беспокоить! Да, и принеси мне чашку кофе!
В кабинете Ганс растер ладонями лицо и, сев в кресло, указал на место за приставным столом — Я уже и не надеялся лицезреть в своем кабинете до захвата Берлина вашими войсками. Что случилось?
— Необходимо сорвать мир с англичанами, вот такая простая у меня задача. Не сильно я вас напрягу, попросив о помощи?
Пикенброк усмехнулся — Если бы вы были со мной в Бункере фюрера под рейхсканцелярией, а я только оттуда, вы бы могли полюбоваться как наш фюрер бьется в припадке. Он не видит иного выхода кроме как пустить лимонников в Германию — ваши войска уже на ее территории! Извините, но помочь с этим вопросом я не смогу — Весь генералитет Вермахта в курсе о приказе фюрера любой ценой заключить мир с Великобританией. Мои сотрудники сейчас в Берне ведут переговоры с сотрудниками МИ Шесть. О чем я и доложил в Ставке. Гитлер требует ускорить переговоры. — выпив кофе, шеф Абвера задумчиво рассмотрел кофейную гущу в чашке, затем сплел пальца рук, поставив локти на столешницу, а на кисти положил подбородок. Затем усмехнулся — Единственное, чем я могу помочь — организовать убийство английских переговорщиков. Это создаст некую напряженность в отношениях.
Бойко кивнул — Это было бы здорово. Считайте, что вы уже заработаете полное прощение своих грехов перед моей страной. Мне нужны бумаги, командировочные предписания в Париж членам моей группы. Вот их данные и фото. Нововведенные пропуска, которые появились после нашего последнего посещения в Берлине, мы несколько штук получили, нужны на всю сотню с лишним человек. Мы должны попасть в Париж по надежным документам, по которым пропустят даже в штаб оккупационных войск. Сколько времени вам для этого понадобится?
Ганс ухмыльнулся — Бедные штабисты! Впрочем я их всегда недолюбливал. Все подготовлю к завтрашнему полудню. Вам есть где остановиться? А то могу направить на конспиративную квартиру.
— От квартиры точно не откажусь. До завтра, буду ждать в музее природоведения к тринадцати часам.
Глава 19
Национал-социалистическая пропаганда отводила женщине строго определенный «набор занятий». Сам Гитлер всегда считал, что мир немецкой женщины должен быть ограничен семьей и домашними делами. Знаменитое выражение этого времени: «Дети, кухня, церковь», по-немецки звучит как: «Kinder, Küche, Kirche». Короче говоря: сиди спокойно дома и не возникай, рожай детей и не лезь в политику, в бизнес, в производство. Какая уж там армия? Но это все должно было быть в идеале. На практике же немецкое командование столкнулось с нехваткой кадров. Особенно нужны были связисты. Так и появилось нечто со страшным и труднопроизносимым для русского человека названием «Nachrichtenhelferinnen des Heeres». Так называлась организация, которая готовила сотрудниц во всякие разные вспомогательные службы, для помощи немецкой армии. Причем не только связисток.
Женщин, которые «помогали» немецкой армии стали называть «Wehrmachthelferin». Что в вольном переводе означает — «армейские помощницы».
Подобная организация возникла еще в 1940 году, когда вермахт еще весело и победоносно шагал по Европе. Правда, просуществовала она недолго, так как на смену ей пришли иные, с другими названиями. И количество женщин в рядах немецкой армии все возрастало. Правда, их за полноценных солдат не считали. Около трех тысяч с лишним женщин стали надсмотрщицами концлагерей.
Олеся по документам служила в вспомогательной службе Сухопутных сил, а конкретно в Nachrichtenhelferinnen — вспомогательной службе связи с эмблемой в виде молнии. Причем женщины не относились к военнослужащим и не имели официального статуса солдат. Верховное командование вермахта придерживалось установки, что женщин не следует использовать в «боевых ситуациях» или в боевых действиях, но женщины должны были соблюдать воинские уставы. Система званий у женщин была путанной — у каждой военной женской службы была своя. Звания и чины определялись кольцеобразными нашивками либо на рукавах, воротничках и головных уборах или по погонам. У Олеси звание было унтерфюрерин (третье из четырех возможных) — у нее на левом рукаве были жёлтый шеврон и две жёлтых звёздочки, расположенные вертикально. По документам она была в составе взвода связи, относящегося к полку, в котором якобы служил начальником штаба Курт Вернер, по чьим документам в Париж вместе с ней в одном купе ехал Андрей Строев. В соседнем купе находились с документами офицеров этого же полка, все остальные бойцы группы ГРУшников.
Благодаря Пикенброку удалось отправить в Париж этим поездом всех бойцов Барса. У каждого был объемный саквояж с глушителями для МП-40 и пистолетов Parabellum вместе с поясными подсумками на три автоматных магазина и четыре по два магазина, соединенных лейкопластырем. Также у каждого с собой были по пять гранат Ф-1 и запасные снаряженные магазины для пистолетов в кожаных портфелях из качественной телячьей кожи. С десяток человек, в том числе Олеся, должны были вооружиться ВАЛом с снайперским прицелом. Но, взвесив риски, Строев решил отказаться от оружия будущего, но без снайперской поддержки пришлось бы совсем туго. Пришлось взять с собой СВТ-40 в чехлах, которые нашлись у Пикенброка в загашниках.
Примерно каждые сто пятьдесят километров меняли паровоз вместе с бригадой и чуть больше тысячи километров и от безделья мы с видом скучающих пассажиров выходили полюбоваться на окружающий мир. Как только пересекли границу Франции, рассчитывали полюбоваться довольными лицами французов, которые как мы считали, жили под пятой Гитлера припеваючи.
Однако веселых лиц мы не наблюдали даже в Париже — во Франции во время немецкой оккупации жизнь населения была тяжёлой из-за дефицита продовольствия, экономического упадка и политической ситуации. Коллаборационистские власти Виши пытались снять остроту проблемы, вводя правила распределения продуктов по фиксированным ценам, но продовольствия катастрофически не хватало, так как больше половины производимой продукции шло на обеспечение оккупационного корпуса немцев. Нормы снабжения были разными в зависимости от возраста, занятия и состояния здоровья. Например, в этом, 1942 году, взрослым полагалось 275 граммов печёного хлеба, 12,5 грамма макарон, 126 граммов картофеля, 30 граммов мяса, 17,3 грамма сахара в день. Дневной аперитив был запрещён законом, Франция во время оккупации стала страной трезвенников.. Из-за малого предложения в стране возник теневой рынок, где продукты продавали по спекулятивным ценам. Особенность теневого рынка — дифференциация по клиентам: родственникам и друзьям продукты продавали по дружеской,
