Смерть на обочине - Евгений Васильевич Шалашов
Вопросов к канцеляристу-оборотню у меня много. Но они терпят. Мне его не раз придется допрашивать. Сейчас нужно главную дичь брать, пока до них не дошли слухи о задержании родственника. У нас это быстро делается.
– Василий Яковлевич, – повернулся я к исправнику. – Этого сукина сына в участок… Нет, сразу в тюрьму, в отдельную камеру. Думаю, прямо сейчас надо всех ваших подчиненных поднимать, хозяев и весь персонал гостиницы арестовывать и в участок определять. И господин генерал с нами, компанию составит. Верно?
– Как же вы без меня? – ухмыльнулся бывший Путилин.
– Сукина сына в тюрьму, это верно, но это потом, – сказал Абрютин. – Я его пока в подвале запру, под управой. Чуланчик там у нас есть, а ключ у меня. Водички ему нальют, ведро стоит. Пусть посидит, никуда не денется. А мы, господа, давайте вначале перекусим. Я сейчас в кухмистерскую пошлю, принесут. Чувствую, долго нам с гостиницей придется валандаться. А на голодное брюхо такая работа не в прок. Спешить начнем, пропустим чего.
Мы с надворным советником кивнули. Дело долгое, перекусить не вредно.
Глава семнадцатая
Самовар – эгоист
Домой явился часа в два ночи, когда Наталья Никифоровна спала.
Дверь закрыта изнутри на крючок, но имелась хитрость – если засунуть в щелку между дверью и косяком щепку или расческу (ладно, пусть гребень), крючок приподнимется. Попаду в сени, но там еще одна дверь. Если закрыта изнутри, то не попасть, придется будить хозяйку.
Нет, открыто. Свет тусклый, от лампадки перед иконами, но, чтобы раздеться, хватит. Еще бы зайти на кухню, какой-нибудь сухарик найти, но не стоит, Наталью разбужу. Будем считать, что по ночам есть вредно.
Думал, хозяйка не услышит, но нет. Услышала, проснулась, еще и встречать вышла в ночной рубашке, с платком, наброшенным на плечи.
– Иван Александрович, чего это ты? – всплеснула руками Наталья Никифоровна. – Пришел под утро, я извелась вся, полночи не спала. И на обед не пришел, и на ужин.
– Прости, заработался совсем, – повинился я, плюхаясь на табурет в прихожей.
Еще бы не заработаться. Половину дня, вечер и полночи занимались тем, что арестовывали хозяев гостиницы и их прислугу, потом учиняли обыск. А дом-то двухэтажный, большой, а еще сараи с конюшней.
– По бабам я не ходил, – предупредил я.
– Уж лучше бы ты по бабам ходил, чем такой ужас, – вздохнула Наталья, потом спросила: – Правда, что говорят, в «Англетере» бандитский притон был? Хозяева к себе одиноких путников заманивали, потом убивали да грабили. Соседка сказала, что судебный следователь подвал открыл, а тот человеческими костями забит. Петр Генрихович говорит, мол, глупости это, не может такого быть, а вдруг?
– Слухи сильно преувеличены, – устало улыбнулся я. – В подвале никаких костей нет, картошка хранится, соления всякие. Там вообще ни одного трупа не было.
Мысленно поправился: не нашли. Все-таки придется все еще разок осмотреть. Сегодня был предварительный осмотр, да и вечер настал, темно. Не думаю, что под картошкой и морковкой лежат скелеты, но все равно отправлю городовых – пусть перетрясут.
– Встречала я Настасью Тихоновну, – хмыкнула хозяйка. – На вид вполне приличная женщина. Кто бы мог подумать?
На меня в свое время хозяйка гостиницы тоже произвела хорошее впечатление. Чистоплотная, аккуратная, законопослушная.
Кольку-убийцу – то есть Николая Кошелева, и его супругу Анастасию Тихоновну определили в Окружную тюрьму, прислугу – в участок. Ее оказалось не так и много – дворовый мужик, что был и за дворника, и за истопника, кухарка и мальчишка на побегушках. На двенадцать гостиничных нумеров больше не требуется. За конюха здесь хозяин, хозяйка за горничную.
Когда отправлял в участок мальчишку, испытывал угрызения совести. А что делать? Оставить дома? Ну нет в Российской империи Инспекции по делам несовершеннолетних (или как она нынче называется?), которой я мог бы передать несовершеннолетнего. Пусть посидит в камере, первым его допрошу, если что – отдам на поруки отцу.
Потом надо было куда-то выселить постояльцев из шести номеров. Они и нам мешать станут, и им каково, если кухня и прочее закрыты?
Городовые доложили, что в трактире для извозчиков есть свободные места, вот туда всех и отвезли. По уровню комфорта, разумеется, не то, но не на улицу выгоняем, уже хорошо.
Постояльцы, выселяясь из нумеров, высказывали недовольство (я бы тоже был недоволен!), матерились, грозились пожаловаться самому губернатору, но здесь помог надворный советник. Он, хотя и был в партикулярном платье, принимал горделивую позу, раздувал щеки – и без мундира видно, что большое начальство, а когда к Николаю Ивановичу подбегали и принимались жаловаться рассерженные постояльцы, бросал небрежно:
– Пишите, разберемся. Накажем за злоупотребление. Никто ответственности не избежит. А пока – положение обязывает.
На чье имя писать, в какое ведомство – не уточнял, зато и мне потом не придется отвечать на запросы Судебной палаты, если поступят жалобы – мол, почему не проявил уважение к людям? Удобно, когда есть такой «генерал», на которого в случае чего можно все свалить. Был бы генерал настоящий – он сам бы на подчиненных огрехи сваливал, а здесь можно.
Выселяли клиентов с бережением, а заодно проверяли паспорта. У пятерых все в порядке, а у одного – по виду чиновника – главного документа не оказалось. Он зачем-то показывал нам метрическое свидетельство, говорил, что сам из Кириллова, в Череповец приехал на пару дней, решил, что если в пределах губернии, то паспорт не нужен.
Может и так, но, по законам Российской империи, передвижение без паспорта наказуемо. Посидит в каталажке, пока идет запрос в Кириллов. Если подтвердится, что он оттуда – выпустят. А нет – два месяца тюремного заключения. И хозяевам гостиницы дополнительный минус. Правда, в административном порядке, до ста рублей штрафа, но все равно, засуну в копилку.
Скажу сразу, что ничего интересного, за исключением кистеня на ремешке, не нашли. Надеюсь, доктор сумеет сравнить орудие убийства с раной на черепе и вынести
