Змея сновидений - Вонда Нил Макинтайр

– Уродка, что ли? – Рас расхохотался.

Снейк почувствовала, как заливается краской от потрясения и гнева.

– Как вы смеете насмехаться над ребенком?

– Насмехаться? Да разве я насмехаюсь? Я просто говорю ей правду. Никто не хочет даже смотреть на нее, и будет лучше, если она хорошенько запомнит это. Она к вам приставала?

Снейк села в седло и свысока посмотрела на конюха.

– Впредь вы будете упражнять свои кулаки на ком-нибудь другом – вашего роста. – Снейк сжала бока Быстрой, и кобыла буквально рванула с места, оставив далеко позади конюшню с Расом и замок с мэром.

День промелькнул гораздо быстрее, нежели ожидала Снейк. Прослышав о том, что в Горной Стороне появился целитель, люди шли к ней со всей долины, ведя с собой детишек для вакцинации и стариков с их хроническими недугами, некоторые из которых, подобно артриту Грам, Снейк не могла излечить. Судьба продолжала благоволить к ней, и хотя было несколько пациентов со скверными инфекциями, опухолями и даже заразными болезнями, никто не умирал. Люди в Горной Стороне были столь же крепки здоровьем, сколь хороши наружностью.

Всю вторую половину дня Снейк работала в комнате на первом этаже гостиницы, где она предполагала остановиться. Это был центр города, и хозяйка сама пригласила ее. Вечером, когда последняя мать увела последнего хнычущего ребенка, Снейк откинулась в кресле, жалея о том, что с ней не было Поли с ее сказками и прибаутками. Она потянулась и зевнула, закинув руки за голову и прикрыв глаза. Затем услышала, как открылась дверь, прошелестели чьи-то шаги, послышался шорох длинного платья – и в нос ей ударил аромат чая, настоенного на травах.

Снейк привстала. Лейни, хозяйка гостиницы, поставила поднос на столик рядом со Снейк. Лейни была красивой и очень приятной женщиной средних лет, склонной к полноте. Она тоже присела, налила две чашки чая и одну из них подала Снейк.

– Спасибо. – Снейк вдохнула душистый пар.

Несколько минут они прихлебывали чай в молчании, потом Лейни не выдержала:

– Я рада, что вы пришли к нам. К нам слишком долго не приходили целители.

– Я знаю, – ответила Снейк. – Мы не имеем возможности забираться так далеко на юг слишком часто. – Интересно, понимает ли Лейни, что причина – вовсе не в расстоянии между Горной Стороной и станцией целителей?

– Ах, если бы здесь навсегда поселился целитель! – вздохнула Лейни. – Город сумел бы выразить ему свою благодарность. Я уверена, мэр будет говорить с вами об этом, когда поправится. Но я вхожу в совет города и могу вас заверить, что его предложение будет принято.

– Спасибо Лейни. Я запомню это.

– Значит, вы сможете остаться?

– Я? – Снейк в изумлении уставилась на чашку с чаем. Ей даже и в голову не пришло, что Лейни имеет в виду ее лично. Горная Сторона со здоровыми и красивыми жителями была идеальным местом для того, кто прожил жизнь, полную тяжелой работы, пристанищем, где можно отдохнуть – если нет желания учить. – Нет, я не могу. Утром я уезжаю. Но когда я вернусь домой, я передам целителям ваше предложение.

– Вы уверены, что не хотите остаться?

– Я не могу. У меня еще не столь высокий статус, чтобы принять оказанную честь.

– И вы должны покинуть нас завтра утром?

– Да. В Горной Стороне мало работы. Все вы просто отменно здоровы. – Снейк усмехнулась.

Лейни тоже улыбнулась, но ее голос по-прежнему звучал серьезно:

– Если вы так спешите, потому что… В общем, из-за места, где вам приходится жить… Потому, что вам нужны более удобные условия для работы, – неуверенно проговорила она, – то двери моей гостиницы всегда открыты для вас.

– Спасибо. Если бы я задержалась здесь еще, я бы переехала. Мне бы не хотелось… злоупотреблять гостприимством мэра. Но я действительно должна уехать. Пора в путь.

Снейк посмотрела на Лейни, которая снова улыбнулась. Они отлично поняли друг друга.

– Вы заночуете у меня? – спросила Лейни. – Вы, наверное, очень устали, а путь назад неблизкий.

– Я люблю ездить верхом, – сказала Снейк. – Хорошо снимает усталость.

Снейк ехала по направлению ко дворцу мэра по залитым мраком улицам, и ритмичный перестук копыт Быстрой совсем убаюкал ее. Незаметно для себя Снейк по-настоящему задремала. Облака были высокими и прозрачными в эту ночь, ущербная луна, светившая сквозь них, отбрасывала тени на мостовую.

Неожиданно Снейк услышала грохот каблуков по мостовой. Быстрая шарахнулась влево. Снейк, потеряв равновесие, отчаянно вцепилась в луку седла и в лошадиную гриву, чтобы не свалиться на землю. Кто-то вцепился в ее рубашку и повис на ней, стараясь стащить вниз. Снейк высвободила одну руку и ударила налетчика. Ее кулак скользнул по грубой материи, не причинив ему вреда. Она собралась с силами и снова ударила – на сей раз более сосредоточенно. Мужчина застонал и отпустил ее. Снейк вползла на спину Быстрой и ударила пятками по ее бокам. Кобыла рванула вперед. Налетчик все еще держался за седло. Снейк слышала, как скрежещут по камням его каблуки, когда он старался удержать равновсие. Он тянул седло к себе. Неожиданно Сэйк почувствовала, как седло накренилось – и тут же встало на место: человек отцепился от него.

Но через долю секунды Снейк резко натянула повод: саквояж со змеями исчез.

Снейк круто развернула Быструю и поскакала за улепетывающим грабителем.

– Стой! – закричала она. Ей не хотелось давить его лошадью, но другого выхода не было. Он и не думал останавливаться. Он мог нырнуть в какую-нибудь аллею, слишком узкую для лошади с седоком, и прежде чем Снейк упеет спешиться, его и след простынет.

Снейк нагнулась, ухватилась за его балахон и врезалась в него. Они покатились на землю, сплетясь в клубок. Падая, он извернулся, а Снейк упала прямо на мощеную мостовую, рухнув на нее всем своим весом. Но каким-то образом умудрилась не ослабить хватки, продолжая цепляться за налетчика, пытавшегося вырваться, пока Снейк переводила дыхание. Она хотела сказать ему, чтобы он бросил саквояж, но у нее пропал голос. Он ударил ее, и она почувствовала острую боль на лбу, у кромки волос. Снейк ударила в ответ, и они покатились по мостовой, поднимая клубы пыли. Снейк услышала скрежет кожаного саквояжа по камням мостовой, она протянула руку и вцепилась в него. То же самое сделал и человек в балахоне. Песок яростно трещал «погремушкой» внутри своего отделения, а они продолжали бороться, словно дети, играющие в войну.

– Отдай! – завизжала Снейк. Ей показалось, что стало еще темнее, она почти ничего не видела. Она знала, что он не задел ей голову, но она моргнула, и все вокруг поплыло