Куратор 2 - Никита Киров
В пачке — миниатюрная камера размером с колпачок для ручки, которую тоже можно синхронизировать по Bluetooth с телефоном. И пусть эту штуковину мне предоставил Максимилиан Хворостов, на самом деле это китайская приблуда, в которой нет каких-то особенных его деталей.
Просто это сделано на тот случай, если Игнашевич попадётся, чтобы не отследили, откуда она взялась. Такие штуки приобрести несложно и без особых связей.
А он может попасться. Я бы даже сказал — должен. Но не в ближайшее время.
После я приклеил к скамейке рядом бумажный лист с надписью «Окрашено», сделанную маркером, подошёл к киоску с кофе и взял стаканчик, а мимоходом отправил Игнашевичу сообщение, куда идти, и какую скамейку выбрать.
Сам же вставил в уши недавно купленные белые наушники-затычки и сделал вид, будто слушаю музыку. Наушники выглядят дешёвыми, но в них хорошие микрофоны и начинка, можно говорить даже в метро, фоновый шум отсекается. Но не на сто процентов, поэтому я буду осторожен.
Пошёл по парку, держа горячий картонный стаканчик, от которого сильно пахло кофе, в руке. Солнце уже припекало, но лёгкий ветер освежал.
Я выбирал себе место для наблюдения, и меня заинтересовали характерные звуки: шум мелких колёсиков, катящихся по асфальту, и удары доски, а также приглушённый мат звонкими юношескими голосами, когда кто-то падал.
Несколько ребят катались на скейтах в дальнем углу парка — парни в возрасте от двадцати, но были и постарше. Среди них заметил пару девушек, хотя раньше я думал, что это чисто пацанское увлечение.
Площадка была подходящая: бетонная чаша с пологими спусками и углублениями, пара низких перил, несколько ступенек и покатых блоков. Не полноценный скейт-парк с трассами и рампами, а так, закуток, который облюбовали местные.
Видно, что катаются здесь давно — бетон местами чуть ли не отполирован, а на перилах краска стёрта до металла.
Там как раз было знакомое лицо — мой сосед по общаге Миша. Вот и пошёл к нему поздороваться, а заодно занять позицию для наблюдения.
— Толян, решил вернуться в большой спорт? — он сразу подъехал ко мне на скейте, спешился и наступил на него. — У тебя же рилли отлично получалось, всё на изи делал.
— Не, — ответил я и помотал головой. — Упаду, башкой стукнусь и потеряю последние остатки памяти. Лучше посижу в сторонке, посмотрю.
Оказывается, несколько человек присутствующих Толика раньше знали, сразу обступили спрашивать, как здоровье и состояние.
— Бросил свои самокаты и вернулся к нам, Толян? — хмыкнул молодящийся парень, которому явно под тридцать, но он пытался выглядеть ровесником остальных. — А я же говорил тебе: самокаты — зашквар. Лонгборд — вот это база из баз, — он показал вниз.
— Ну, на скейтах меня машины не сбивали, — я пожал плечами, отпивая из стаканчика. — Да и сюда ни одна не проедет, даже если кто-то захочет меня добить.
— Твой юмор сегодня чернее, чем твой кофе, — засмеялся Миша.
— Вообще-то, я пью с молоком. Но у меня собес сейчас будет по телефону, — предупредил я. — Отойду.
— С этими собеседованиями жесть, — сказал какой-то грузный парень в красной футболке и кого-то передразнил: — «Кем вы себя видите через пять лет? Какие ваши сильные и слабые стороны?» Бесит, будто не кассиром берут, а начальником.
— Вообще жиза, — добавил я, и они одобрительно закивали.
В общем, знакомые Толика ничего особенного не заподозрили, а любые сомнения списали на аварию и вернулись к своему занятию.
Ну а мне отсюда видно прибывшего Игнашевича. В этот раз он приехал на такси, один, без охраны, и сразу начал озираться, глядя на дома в стороне от парка, думая, что я наблюдаю за ним там.
Вскоре он добрался до скамейки, о которой я ему говорил, убрал бумажку и долго-долго проверял, не окрашена ли она на самом деле. После этого, наконец, он плюхнулся на неё и принялся ждать.
Я отправил ему ссылку на приложение. Благо сегодня интернет работал. Но если что — в парке есть Wi-Fi.
«Поставь это, — написал я. — Поговорим».
«А что, по телефону нельзя?» — ответил Игнашевич.
«Чтобы распечатку разговора принесли Трофимову? Поставь приложение. У тебя одна минута».
Игнашевич заматерился, занервничал, но всё же поставил приложение с шифрованной звонилкой.
Существуют мессенджеры, которые позволяют передавать данные вообще без интернета — с помощью сети Bluetooth. Телефон подключается от одного устройства к другому и передаёт всё по цепочке.
Но они не очень массовые, поэтому даже сейчас, в городе, толком не работают. Поэтому я воспользовался другим, более классическим.
Гарнитура уже в ушах, я снова запустил приложение, меняющее голос, которое мне установил Хворостов, когда подогнал этот телефон, и посмотрел на Игнашевича со своей позиции. Ну и убавил чувствительность микрофона, чтобы шум площадки не сбивал и не дал ему намёки, где я сижу.
Игнашевич озирался, пристально глядя на всех, кто шёл мимо и говорил по телефону. В мою сторону он даже не посмотрел. Ну и отлично.
Надо понимать, что он загнан в угол, поэтому не стоит его недооценивать. Да, он тупой, да, он ленивый, да, он безалаберно относится ко всему. Считает себя самым умным и живёт по принципу «всё как-нибудь само устаканится».
Но загнанный в угол, Игнашевич может действовать жёстко и непредсказуемо. Поэтому важно, чтобы он работал не против меня.
— Ну что, хочешь вернуть деньги? — спросил я, позвонив ему через приложение.
Я делал вид, что наблюдаю, как одна из девушек, высокая, с защитой на локтях и коленях, пытается сделать трюк на скейте. У неё не получилось, но я показал ей большой палец, и она заулыбалась.
— Слушай, откуда ты это знаешь? — в трубке послышался напряжённый голос Игнашевича.
— Я много чего знаю. Хотелось бы больше, и ты мне поможешь.
— С чем?
— Не нервничай. Не задавай вопросы. Спрашивать буду я. Твои деньги вывели, потому что зря ты хранил сид-фразу на компьютере. А уж про кошелёк Трофимов знал, ведь ты же от него получил бабки.
Он молчал, не перебивал.
— Можешь к нему сходить, — продолжал я. — Он сделает вид, что не понимает, о чём речь, но позже может поставить условия, чтобы ты мог их вернуть. Вызовет тебя к себе, скажет, что надо решить кое-какие проблемы. Возможно, намекнёт, что деньги вернутся. Возможно, нет. А на деле — заманит тебя в ловушку и уничтожит, как Никитина.
Игнашевич молчал.
— Я бы на твоём месте вообще не показывал, что ты в курсе пропажи. Ты же всё равно ничего не покупаешь на них. Ты и так
