Одинаковые. Том 3. Индокитай - Сергей Насоновский
Времени на раскачку не было: каждая минута на счету, ведь Машка и Санька всё ещё в опасности, а промедление — смерти подобно. Екатеринбургский купец Ефим Миров по меркам в жил в отличном по меркам 1893 года просторном деревянном доме с резными украшениями, где располагались парадные залы и жилые комнаты. Усадьба включала хозяйственные постройки: конюшню, каретный сарай и амбары. Ефим сам, как глава семьи управлял торговлей и делами, жена же его вела хозяйство, а дети получали образование для продолжения семейного дела. Такие как он люди всегда соблюдали традиции гостеприимства и участвовали в городской жизни. Купеческий быт был прост и понятен для любого русского человека, обладающего достатком и хваткой делового человека.
— Привет-привет, дорогой, — откликнулся Егор Кузьмич, хлопнув Ефима по широченной спине, — рады тебя видеть в добром здравии!
В Екатеринбурге задержались всего на один день: сделали закупки самого необходимого, бегло осмотрели фургон, который для собрал Анисим, ну а Ефим пригнал два таких под заказ с оказией из Прикуской за время, пока мы находились в Питере. Он мало отличался от того, что строили по нашим чертежам для дороги в столицу — та самая первая версия сейчас уехала в Тюмень вместе с приказчиком Ефима, а я бы, конечно, предпочёл ехать именно на ней. Но и этот вариант был доработан с учётом тех замечаний, что я высылал Анисиму на основании опыта прошлой поездки: окна чуть расширили, чтобы на случай нападения бандитов, путешествуя на фургоне из них легче было вести огонь. Сделали более комфортными спальные места, ну и по мелочи набиралось изрядно улучшений. Короче вижу невооруженным глазом, что Анисим растет в профессионализме. Ставь такой тарантас на хорошее шасси с надежным дизелем, и получим примитивный, но рабочий вариант автодома из будущего. Ефим не стал драть три шкуры за фургон, понимая в какой ситуации мы оказались с братьями, и взял ровно столько сколько ушло на его покупку в Прилукской, да перегон до Екатеринбурга. Мы же отблагодарили его, подарив перед расставанием наш ПР-92 с небольшим запасом патронов. Всё прошло в какой-то круговерти — толком и городом XIX века не полюбовались.
— Ну что, мальчишки, в путь! — бодро скомандовал Кузьмич, устраиваясь на облучке рядом с Лёхой.
Путешествие по Сибири началось по-настоящему: наш фургон покачивался на ухабах везя нас в малообжитые края, а за окнами мелькала уже не привычная европейская Россия, а суровая, дикая красота Урала. Здесь всё иначе: люди другие, природа другая, да и сам путь знаком нам по прошлому зимнему путешествию на фургоне, когда шел на полозьях. Теперь же — лето, и колёса скрипят, покачивая нас всё дальше и дальше на восток. История сибирского тракта наполнена болью тысяч каторжан, оптимизмом и верой в будущее переселенцев из малоземельных регионов страны и духом первопроходцев, это несомненно чувствуется здесь, на каждом шагу.
Глядя на всю эту пастораль, я припомнил нашу встречу с двумя влюбленными, что озирались на вокзале в Санкт-Петербурге — Анна Львова и Антон Кузнецов. Короче получился какой-то исторический детектив. Она молодая супруга купца второй гильдии, а он простой учитель в одной из гимназий Санкт-Петербурга. Анну выдали замуж по расчёту, и приходилось ей, по правде сказать, тяжко, и тут случилась любовь на стороне, да такая, что влюбленные решили бежать. Купец Львов же прознав про сие непотребство, направил в след своих подручных. Вот мы и за стали их в одной из подворотен Москвы, когда шли от вокзала к постоялому двору, что на Каланчевской площади. Антона крепко отоварили, а Анну в слезах тащили под руки, намереваясь вернуть так называемому «владельцу». Вот и пришлось немного «пошуметь», но без летальных исходов в этот раз, было лишь две сломанные руки. Ну и после мы дружно убежали с места, в надежде, что не попадем в околоток. По итогу знакомства сжалились и пятьдесят рублей ребятам одолжили, а то они рванули из Питера совершенно пустые и были в растерянности что дальше делать и куда бежать. Вот как чувствовал своей пятой точкой, еще тогда на вокзале в Санкт-Петербурге, что эта странно озирающаяся парочка еще повстречается нам в нашем путешествие по России.
Дорога в Забайкалье выдалась напряжённая: пришлось преодолеть внушительный путь по Сибирскому тракту, минуя такие важные точки маршрута как Тюмень — крупный торговый центр Сибири, Красноярск — ворота в Восточную Сибирь, Иркутск — административный центр региона, Енисейск — древний город на реке Енисей, а также множество мелких станций и населённых пунктов. Путь пролегал через суровые таёжные просторы, перевалы и долины, где путешественников на фургоне часто встречали почтовые станции и постоялые дворы.
В этот раз мы не стали тянуться за медлительными караванами, а гнали что есть силы — время уходило, а девочки были по-прежнему в опасности. Нам, братьям-близнецам, предстояло вызволять сестёр из лап хунхузов, и терять ни дня было нельзя. Конечно, рисков хватало: на этом направлении бандиты — не редкость, могли и отморозки напасть, и каторжники сбиться в шайку. Но нам повезло — серьёзных столкновений избежали, разве что пару раз пришлось отстреляться и отпугнуть беглых каторжан, сбившихся в небольшую ватагу, что попытались взять нас на испуг. Довольно часто на своем пути нам встречались большие и не очень купеческие караваны, в которых если выдавалась возможность можно было узнать последние новости. Честно, я даже удивился, что удалось пройти без больших потерь.
Финальной точкой этого сложного маршрута стал Нерчинский завод — важный опорный пункт на границе с Китаем, куда мы с братьями и Кузьмичом добрались, преодолев несколько тысяч вёрст по извилистым дорогам сибирского тракта всего за девятнадцать дней. Скорость передвижения вышла такой, потому как при каждом удобном случае мы меняли лошадей на станциях на свежих, а также регулярно подменяли друг друга на козлах, двигаясь часто даже в сумерках, и выдвигаясь в дорогу с первыми лучами солнца.
В итоге, второго июля 1893 года путь на восток, от Петербурга до Забайкалья подошел к логическому завершению, мы добрались до Нерчинского завода. Осталось совсем немного — около двадцати верст и мы будем в Прилукской. Здесь первым делом мы направились к поручику отдельного
