Одинаковые. Том 3. Индокитай - Сергей Насоновский
Сосо последние дни перед нашим отъездом ходил хмурый, переживал, видно было. Никита спросил:
— Ты чего, Иосиф? Ходишь как в воду опущенный. Мы же не навсегда уезжаем.
— Да привык я к вам, парни, — буркнул Сосо со своим горским акцентом. — Грустно мне будет без вас. Вроде и знакомы-то всего ничего, а сколько вместе прошли… Мне вас будет не хватать.
Лёха подошёл, похлопал по плечу:
— Ты, Сосо, не кисни. Твоя задача сейчас — учиться, постигать новое, расширять кругозор. Учи языки, смотри, как работают люди, подключайся к производству. Не обязательно становиться инженером, главное — понять, как работает производство в целом и что можно сделать, чтобы повысить его эффективность. Подумай, как улучшить жизнь рабочих, что сделать, чтобы им хотелось идти на завод, чтобы продукция была лучшей, чтобы дети их мечтали стать мастерами. Представь, что наше предприятие — это целое государство: рабочие — народ, руководитель — глава государства, а инженерный состав и мастера — государственный аппарат. Смотри на всё шире, думай, как сделать так, чтобы рабочим хотелось работать, чтобы производство развивалось, а люди гордились своим делом. Можно, к примеру, школу при заводе открыть — будет польза и людям, и делу.
— Школа — это хорошая идея, — поддержал Сосо. — Я и сам об этом думал. У простых рабочих нет возможности учить детей, а мы можем организовать и обучение, и питание, и даже практику на станках. Пусть начинают с простого, глядишь — вырастет смена. А если решим расширяться, будут свои кадры.
— Вот так и мысли, это верно! Сосо, — сказал я. — Читай, учись, спрашивай, советуйся и развивайся. Это теперь твоя задача. Нас не будет как минимум год, а то и больше. Всё у тебя для развития есть. Не забывай писать матери — давно ли писал?
— На прошлой неделе телеграмма от мамы пришла, всё в порядке. Хотел бы к ней съездить, да сейчас… — махнул он рукой.
— С этой бумажной катавасией, не получится. Андрей Михайлович документы выправил, но сам с тобой поехать не сможет, а без Кузьмича тебя отправлять опасно. — сказал Леша.
— Сам решай, где жить, — добавил я. — Можешь ездить в Шувалово или жить в квартире, но, если останешься в квартире — почаще присматривай за нашими девчонками Машкой да Аленкой. Денег на хозяйство им оставили, тебе тоже на всякий случай, но бездумно не трать, только если будет реальная необходимость. Если возникнут любые проблемы сразу иди к Томских, он тебе обязательно поможет в них разобраться. Может, этим летом Олег Расторгуев на Аленке женится. Если так — пусть живут в нашем доме, пока мы не вернёмся. Я Аленке уже сказал. Жаль, что сие значимое событие пройдет без нас, но не беда, как вернемся — погуляем! А пока надо грамотно спланировать наше путешествие и уже заняться подготовкой снаряжения да сборами в дальнюю дорогу.
— Хорошо, — кивнул Сосо, — идея мне по душе. Олег мне нравится — человек ответственный и честный.
— Вот и отлично, — подвёл я итог, — теперь всё зависит от тебя. Не теряй времени, используй каждый день с умом.
Вот и завершился долгий, изматывающий процесс подготовки к нашему большому путешествию через всю страну — сначала предстояло проехать по железной дороге, пересечь множество больших и малых городов, чтобы затем в Екатеринбурге пересесть на конную тягу и отправиться лошадях дальше через просторы Сибири уже на фургоне, изготовленном нашим мастером Анисимом, что, надо сказать, придавало немалый оптимизм: с таким транспортом и дорога кажется короче, и любые невзгоды переносятся легче.
Ранним утром 28 мая мы стояли на Николаевском вокзале Санкт-Петербурга, полностью экипированные, наученные опытом прежних поездок, готовые к отправлению. Багажа в этот раз наскреблось прилично, так что его пришлось сдавать в отдельный вагон, а проводник, не скрывая удивления от нашей компании и количества вещей, проводил нас к местам в вагоне первого класса. Вчера, накануне отъезда, мы устроили небольшие посиделки в узком семейном кругу, где настоящие друзья пожелали нам удачи и крепко обняли на прощание — каждый понимал, сколь непростым будет этот путь.
Заходя в вагон, я невольно обратил внимание на странную парочку молодых людей — мужчина и женщина явно нервничали, как-то подозрительно озираясь по сторонам и прячась в тамбуре. Тогда меня кольнула мысль: не является ли эта встреча предвестником проблем, которые, как я уже не раз убеждался, частенько поджидают нас на нашем пути.?
Глава 2
Путь на восток: от Петербурга до Забайкалья
Поезд тронулся, и наш путь начался — мы отправились на Москву, первая серьёзная промежуточная остановка, где нам предстояло взять билеты дальше. С Кузьмичом мы устроились в купе, и, как водится, практически сразу после отправления начали распаковывать свою поклажу. Аленка с Машкой не подвели — собрали добрую порцию домашней провизии: мясные пироги от Прасковьи, крошечные пирожки с грибами — буквально на пару укусов, отварной картофель, который Машка щедро посыпала свежим укропом, тонко нарезанную холодную буженину, несколько сортов сыра — видно, купили специально в лавке к дороге. В термосах, что я раздобыл специально для этого пути, был налит горячий, крепкий чай, ведь сейчас в поездах не сыщешь бойлера, чтобы заварить его прямо на ходу — приходится обходиться такими вот ухищрениями.
Перекусив, мы по доброй привычке завалились спать, по солдатскому принципу: «солдат спит — служба идёт». Честно говоря, после получения той злосчастной телеграммы из Забайкалья изрядно пришлось побегать, чтобы успеть всё подготовить к выезду — каждый день был на вес золота, ведь дорога предстояла долгая, а промедление смерти подобно для Саньки и Машки, которые, возможно, сейчас томятся в какой-нибудь фанзе у хунхузов. Не дай бог, чтобы эти твари с ними что-то сделали — тогда гарантирую, буду вырезать их до последнего.
Мысли мои скакали: вдруг сестёр уже увезли куда-то дальше? Одно дело, если держат на севере Китая — это один расклад, а если отправят вглубь, на юг или ещё куда — тогда поиск затянется, и времени уйдёт куда больше. Вот же и достались на мои седины приключения в XIX веке в теле юнцов. Путь впереди непростой, и чем ближе мы к дому, тем отчётливей я это понимаю…
* * *
— О, кого я вижу! Приветствую вас, дорогие мои! Сто лет, сто зим! — богатырским голосом встретил нас
