Новое дело - Никита Киров

— Ничего, Толик, — сел я рядом с ним и его собакой прямо на холодный пол. Погладил пса, и тот облизал мне руку. — Со временем уйдёт. Мне уже намного проще.

— Пе’вый Новый год у него, — он усмехнулся. — А мы на тот Новый год капитально попали, да, Ста’ый? По нам как начали тогда cт’елять, я думал, что обос’усь.

— Не гони, Толик, ты там самый храбрый был, — я пихнул его в плечо. — Аверин нас поднимал, и ты тоже. И Халява не оплошал.

— Халява вообще молоток.

— Я как раз к нему поеду, — я начал вставать. — Давай, тоже собирайся, бери своего друга и дуй в клуб. И вечером жду.

— Само собой, — он кивнул. — Только, знаешь, п’аздновать не хочется совсем.

— А мы и не только праздновать. Вспомним пацанов, посидим, всё хорошо будет.

* * *

Славу Халяву я встретил в центре. Человек он обеспеченный, поэтому мог обедать в ресторанах хоть каждый день. Но сейчас БМВ его бати стоял у кабака, а сам Славик торчал через дорогу, у дома культуры, где на лавочке, несмотря на мороз, собрались пацаны. Они пили пивко и орали песни под гитару, старые и новые.

А Славик замер у столба и слушал новую:

— Там лишь взрывы, да крики, красные блики, команда «Вперёд!»

Взвод, как в братской могиле, в тесной машине, ушёл в Новый год.

Он не шевелился, просто слушал. На нём вечные тёмные очки. Он заметил меня, вздрогнул и потёр пальцами под линзами.

— Здорово, Старый, — голос чуть дрогнул.

Я это заметил, подошёл ближе.

— Да ладно, Славик. Нормально всё.

— Да я знаю, — глухо проговорил он и снова потёр пальцем под очками. — Но не могу. Как вспомню, так сразу, блин…

Я положил ему руку на плечо, и мы так постояли немного. После пошли к его машине. Он залез внутрь и вытер нос.

— Сон сегодня снился. Пацаны наши, кто там остался. Сидят в кузове, в «кунге», дверь открыта, на меня смотрят. Пятачок там был, Кардан, Валерка, Саня Большой. Все с нашего взвода.

— И что? — спросил я.

— И там место есть. Я туда к ним полез, а они меня отгоняют, отпихивают. И смеются, типа, ты чё, Халява, дурак? Куда ты к нам полез? Тебе с нами больше не по пути. Я говорю: пацаны, я же с вами должен был уехать, вы же меня ждёте!

— И почему ты так кричал? — я внимательно посмотрел на него.

— Не знаю, Старый. Во сне же. А они говорят: а для тебя места больше нет. Ни для кого больше нет. Оставайтесь, типа. Закрыли дверь и уехали.

Он замолчал ненадолго и снова вытер глаза.

— Проснулся, слёзы бегут, а на душе так спокойно, радостно. И они улыбались, прикинь. Типа, хорошо, что остались.

— Всё хорошо, Славик, — спокойно сказал я. — Мы вернулись. И они хотели вернуться, но не удалось. Зато рады, что у нас всё выходит.

— Да, да, — он оживился. — Ты что, к пацанам заезжал?

— К Газону ещё надо и к Самовару.

— Погнали, довезу.

* * *

Газон сейчас ездил на новенькой «девятке». Банда его не тащила назад к себе. Банде вообще стало не до этого. Банда слишком ослабела, чтобы напоминать ему о прошлом. У них хватало своих проблем. Новый пахан, Граф, не мог их решить, и группировку мотало. Былого влияния уже не осталось. Ну а мы следим, чтобы новые, кто поднимался, к нам не лезли.

Конечно, теперь старые друзья сторонились Газона, но его это не смущало, мы-то же рядом. В последнее время он оживился, стал спокойнее. На своём месте.

— Короче, Старый, — он пожал мне руку. — Чё-то не знаю, чё ты недавно про тот склад у железки спрашивал, — Саня усмехнулся, — но туда вчера менты нагрянули.

— О как, — я усмехнулся. — И что, увидели, что всё украдено?

— Видать, — Газон кивнул. — Недостачи там будет — во! Налим бы точно его приказал сжечь, чтобы скрыть. А то проблемы не разгрёб, отвечаю.

— Опасное дело, — сказал я. — Там же железка, цистерны с аммиаком ездят. Прикинь, если бы загорелась.

— Не, — он замотал головой и вздрогнул. — Там бы всему городу кабздец пришёл. Ладно чё, теперь жечь некому, — Саня хмыкнул. — А у нас всё прёт.

Он три раза сплюнул через левое плечо и постучал три раза по своему лбу с хитрым видом.

— Ещё в область выйдем, — пообещал я.

— Там братва пожёстче, — Газон нахмурился.

— Так и нас побольше будет. Сколько там наших пацанов без дела сидит. Свяжемся, будем подключать. С местными афганцами тоже закорешимся. Всё путём будет, Саня. Мы же все друг друга понимаем.

— Ты всех понимаешь, Андрюха. Ладно, заеду за Пахой скоро, — он махнул рукой на прощание.

* * *

После заехал к Самовару. Он читал книжку, сидя у окна. Его девушка что-то зашивала из вещей Пахи. Теперь он относился к ней намного спокойнее, и они нашли общий язык. Можно было только за них порадоваться.

— Увезёте в клуб, пацаны? — спросил Самовар достаточно бодрым голосом.

Посмотришь ему на лицо — парень двадцать шести лет, а не мрачный сорокалетний мужик, каким он казался совсем недавно.

— Без базара увезём, — сказал я. — Газон подъедет, погрузим тебя. Где кент твой, кстати?

— А домой ушёл. Котелок-то у него ещё варит, а вот координация пока не очень.

Самовар в последнее время общался с Лёшей Коробочкой. Парень тоже неглупый, ведь учился на оператора-наводчика танкового орудия и сам командовал танком, пусть и недолго.

Ему нужна реабилитация, Лёше своя, а вот Самовару — совсем другая. Какие-то бабки мы смогли отжать у братков, и я всё смотрел в сторону протезов для него.

Конечно, дело это не дешёвое, и в нашей стране их пока ещё делать не умели. Надо будет отправлять Самовара куда-нибудь в Германию, но это возможно, когда будут деньги.

Да и с этим мог хорошо помочь Гриша Верхушин, однорукий десантник, который был пробивным мужиком. Он