По прозвищу Святой. Книга третья - Алексей Анатольевич Евтушенко

— Поздравляю, товарищ Свят. Заслужили!

— Служу Советскому Союзу, — ответил Максим, осторожно пожимая руку вождя.

Берия, Абакумов и Михеев зааплодировали.

— Просьбы, пожелания? — осведомился Сталин.

Мелькнула безумная мысль выложить прямо сейчас товарищу Сталину всё, как есть.

Про будущее и СССР 2.0.

Про экспериментальный нуль-звездолёт «Валя Котик».

Про то, кто такой на самом деле он, Николай Свят.

Про свои сверхспособности, и всезнайку КИРа, имплантированного в его организм.

Про истинную причину взрыва, уничтожившего целый немецкий полк.

Про рубашку из поляризованного углерита, в конце концов.

Много про что.

Но будет ли от этого польза?

Он вспомнил свой плен, шефа военной полиции 6-й армии вермахта штандартенфюрера Пауля Кифера.

Поверил ему Кифер?

Нет, не поверил.

Несмотря на то, что знал про странный, небывалой силы взрыв, уничтоживший немецкий пехотный полк и даже держал в руках рубашку Максима из поляризованного углерита.

Шизфрения, как и было сказано.

Да, он специально играл шизофреника. Но всё равно Кифер, как человек, которому по долгу службы положено думать, не задумался.

Так почему должны задуматься Сталин, Берия, Абакумов и даже, можно сказать, друг Михеев?

Это всё равно, что поверить в приведения или существование Бога. Хотя Сталин и учился когда-то в духовной семинарии… Нет. Это очень прагматичный человек, который прекрасно умеет отделять реальность от сказки. Иначе он не был бы товарищем Сталиным, каким мы его знаем. Хотя не без романтики. Иначе, он не верил бы в успех того дела, которое делает. Дела построения социализма.

Саму идею отвергать нельзя. Вполне вероятно, что когда-нибудь придётся открыться. Но не сейчас. Сейчас это будет выглядеть явным сумасшествием. Шизофренией. Враг у ворот Москвы. Только недавно с великим трудом была остановлена паника в столице, когда люди просто побежали по шоссе Энтузиастов на восток.

Лично Сталин и остановил, к слову.

Своим решением остаться в Москве.

Сам остался, и другим пример подал.

И вот в этот тяжелейший момент появляется человек, который заявляет, что он из будущего и обладает знаниями, которые пока недоступны человечеству. Причём не сам обладает, вернее, не только сам, а с помощью симбионта, импланта, искусственного интеллекта. Что такое искусственный интеллект? Сейчас я попытаюсь вам рассказать…

Вот тут тебя, дорогой мой Максим, в психушку и упекут.

И хорошо ещё, если это окажется психушка, похожая на ту, которая описана у Булгакова в «Мастере и Маргарите». На самом деле, всё может оказаться гораздо хуже.

Рубашка из поляризованного углерита?

Сверхспособности?

Знание будущего?

Остатки корабля?

Его схрон в лесу под Лугинами, где он спрятал некоторые вещи, взятые с корабля?

Всё это может помочь. Но может и не помочь.

Рубашку просто сунут куда-нибудь и забудут. Ещё не про такие вещи забывали. Особенно в том бардаке, который сейчас творится.

Сверхспособностями обладает не только он — у того же Поскрёбышева, к примеру, феноменальная память. Да и товарищ Сталин в этом отношении мало уступает.

Будущее, благодаря его вмешательству, уже меняется (Михеев и командарм Потапов, оставшиеся в живых, тому наглядный пример), и он не может быть стопроцентно уверен в своих прогнозах. По крайней мере тех, которые касаются ближайшего будущего.

Остатки корабля и схрон находятся на оккупированной территории, которую освободят только в сорок третьем году.

Нет, рисковать нельзя. Пока нельзя. Возможно, позже. Но не сейчас.

— Так что же, товарищ Свят, — вновь спросил Сталин. — Будут у вас какие-то просьбы или пожелания? Мы ждём.

— Есть одна просьба, товарищ Сталин, — твёрдо сказал Максим.

— Слушаю вас.

— Прошу отправить меня на самый трудный участок фронта. Готов выполнить любое задание партии и правительства!

— Похвально, похвально, товарищ Свят. Обязательно направим, можете не сомневаться. А пока учитесь, получайте новые знания.

— Разрешите ещё одну просьбу, товарищ Сталин?

— Разрешаю, — улыбнулся Сталин.

— Курсы трёхмесячные, идут уже почти три недели. Для меня это слишком долго. Хочу сдать все экзамены и зачёты экстерном, чтобы иметь возможность пораньше начать работу.

— Сколько вам нужно времени, чтобы подготовиться?

— Пять дней, товарищ Сталин.

— Сегодня четверг, тридцатое октября. Значит, вторник, четвёртое?

— Так точно.

— Хорошо, товарищ Поскрёбышев подготовит для вас нужную бумагу.

— Что-то ещё?

Эх, была ни была.

— По поводу будущего задания для меня. Сейчас, когда враг уже почти под стенами Москвы, считаю важным нанести ему крепкий удар по тылам. Я не только хороший лётчик, но и, смею думать, неплохой диверсант-разведчик. Могу нанести один из таких ударов. Особенно, если мне доверят самому набрать группу и разрешат включить в неё некоторых бойцов из сорок второй дивизии, с которыми я уже работал. Очень надеюсь, что они живы.

— Интересно, — произнёс Сталин. Его трубка погасла, и он снова её раскурил от спички. — Как думаете, товарищи, — обратился он к Берии, Абакумову и Михееву. Можем мы удовлетворить просьбу товарища Свята?

Берия посмотрел на Абакумова. Абакумов на Михеева и чуть кивнул.

— Думаю, можем, товарищ Сталин, — ответил Михеев. — Нечто подобное мы и планировали.

— Вот и хорошо, — сказал Сталин. — На этом наше маленькое совещание будем считать законченным. Все свободны. Лаврентий, ты останься.

Глава двенадцатая

— Ну, смотри, — сказал Михеев, когда они с Максимом вернулись в кабинет Анатолия Николаевича. — Назвался груздем — полезай в кузов.

— Или грудь в крестах или голова в кустах, — в тон ему ответил Максим. — Не волнуйтесь, товарищ комиссар государственной безопасности, не подведу. Всё сдам на «отлично».

— Только учти, что подготовка к экзаменам не освобождает тебя от всего остального.