Сделай сам 4 - Константин Николаевич Буланов
Ох! Как же не хватало ТПУ! Но руки до него не доходили вовсе. Да и понятия я не имел, как там всё должно быть устроено в плане электротехники. А переговорные трубы в боевой машине на 5 человек оказались вовсе нереализуемы. Слишком выходило всё громоздко. Потому мои команды, связанные с движением танка, постоянно дублировал наводчик, чисто физически находившийся ближе к мехводу и потому способный докричаться до него сквозь рёв мотора, скрип подвески с гусеницами, да грохот рвущихся близ нас снарядов.
— Вижу! Вижу батарею! — не дожидаясь моего дозволения открыть огонь, «хозяин пушки» дернул за спуск и тут же потребовал новый снаряд. Потом ещё один, ещё, ещё, ещё! Остановился, только лишь ополовинив наш боекомплект. Снарядов тридцать он по новым целям высадил уж точно.
Мне же в это время оставалось быть свидетелем триумфа, да подсказывать порой различные корректировки для ведения стрельбы. Обзор-то у меня, как командира танка, был не в пример получше и пошире. Единственное, я уж задолбался протирать свои приборы наблюдения вымоченной в спирту тряпочкой, чтоб те не покрывались изморозью. Да и щипание глаз от испарения этого самого спирта с линз оптики и стёкол триплексов не добавляло мне комфорта. Однако, блин, война! Приходится терпеть!
— Левее тридцать шагов! Левее! Видишь? Бей ту пушку! Она по нам, зараза, пристрелялась! — примерно вот такие фразы слетали с моего языка для корректировки нашего огня. Нет, не сказать, что истеричные. Но что эмоциональные донельзя — это да. Ведь я-то чётко вижу, как она по нам стреляет. А там снаряд 76,5-мм! Броню в 2,5 дюйма он, конечно же, не пробивает. Что так-то вовсе не означает отсутствие возможностей нам навредить. Разбить орудие или сорвать нам гусеницу тот был вполне способен.
Следовало отдать должное противнику, он не пустился на утёк, попав под наш обстрел, а до последнего пытался расстрелять прямой наводкой наши танки, экипажи которых слишком сильно увлеклись изничтожением орудий предыдущей батареи. Вот тут наш «красавец» вдобавок показал себя ещё и «удальцом».
Пусть не с первого, но с третьего выстрела уж точно нам вышло чётко поразить указанную мною пушку, после чего к нам прилетел ответ с позиции её товарки. Ответ такой себе… Взрывоопасный.
Машина слегка вздрогнула от прямого попадания, броня немного похрустела застучавшими по ней осколками, нас всех немножечко контузило, но бить в ответ мы принялись остервенело.
— Где она, командир? Кто по нам стреляет? — всё понял очень правильно наводчик и начал требовать подсказок от меня. А то его прицел имел поле обзора лишь в 8º и только.
— Ещё левее! Двадцать пять шагов! Сейчас по нам опять ударит! — только и успел выкрикнуть я, как бедный танчик вновь весь вздрогнул от прямого попадания.
— Дзын! — дзынькнула в ответ наша пушчёнка, запулившая снаряд вообще чёрт знает куда, поскольку даже я разрыва не заметил. — Дзын! Дзын! — ещё дважды мы очень быстро поразили «молоко».
Да, что-то где-то там сместилось в пушке или же в прицеле, когда нам засадили гранату прямо в башню, отчего наши снаряды принялись лететь куда-то не туда. Но в конечном итоге моряк-наводчик и к такому изменению приноровился, просто перейдя на резервный механический прицел.
— Во, блин! Другое дело! — радостно воскликнул тот, узрев, как свечкой вверх ушла 57-мм граната, отрикошетив точно от ствола расстреливающей нас пушки. — Сейчас мы всех вас приголубим! Серёга, заряжай снаряд! — не отрываясь от прицела, изрядно воодушевлённо прокричал он заряжающему, дабы побыстрее сделать новый «дзын».
В итоге, получив с десяток попаданий по себе, все 6 вражеских орудий мы разбили. Правда в некоторые приходилось всаживать по 3, а то и по 4 снаряда, поскольку первые лишь прошивали бронещит да ранили прислугу, но не затрагивали тонкую механику наводки или же прицел. А потому, было умолкшие, со временем те начинали снова по нам бить.
Будь вместо нас «картонные» танкетки, все бы остались здесь в виде закопчённых обломков и обгоревших тел, если бы вообще дошлёпали досюда. Преодоление окопов для танкеток всё же было недоступно, а мы три линии таких уже успели переползти. Здесь австро-венгры сильно поленились отрыть их капитальными земляными сооружениями, как это делали германцы и французы на Западном фронте, где уже вовсю велась позиционная война.
— Что у нас с боеприпасами? — уточнил я у заряжающего, отметив, как остальные, уже полностью перемешавшиеся меж собой машины батальона, дружной неуправляемой гурьбой отправились ползти по ранее намеченному маршруту дальше. Всё же воевать нам требовалось чем-то, а не только громким матерным словом! Тогда как мы уже изрядно постреляли при прорыве первой полевой линии обороны.
— Тридцать два снаряда осталось! Пять картечных. Остальные гранаты. Патроны — почти все сохранились. Расстреляли всего три сотни. — Быстренько проведя инвентаризацию в своём хозяйстве, ответил мне второй моряк из нашего экипажа — тот самый, что Серёга.
Вот тоже! Не знаешь теперь какой сделать выбор. С одной стороны стакан был наполовину пуст, с другой же — наполовину полон. При этом мы ещё даже до первого из намеченных к обстрелу фортов не добрались. К тому же танк уже побили и покоцали изрядно.
— Н-да, блин. На фотографиях от авиаторов всё выглядело несколько иначе, — пробубнил я себе под нос, рассматривая протяжённый эскарп[1], забраться на который нашим танкам, нечего было даже мечтать. А ведь за ним ещё обязан был находиться не менее непроходимый нами контрэскарп.
До форта «Пралковце» мы всё-таки добрались, затратив целых полтора часа. Добрались, да и встали без дальнейшего движения. Должно быть, наш комбат, как я, сейчас изрядно так чесал себе затылок от открывающейся зрению картины.
Где-где, а тут нам делать было нечего. Брать каким-то чудом в лоб такое, мы совершенно точно не могли. Здесь фронтальные стены и соответственно все амбразуры основного укрепления прикрывались отсыпанной на некотором удалении от них по всему периметру форта высокой земляной насыпью, уж не знаю, как она у фортификаторов именуется научно.
По верху этой насыпи шли очередные траншеи, прикрытые колючей проволокой, за ними непосредственно сам форт со своими артбатареями и сотнями защитников. А мы такие все бронированные и вооружённые — застряли попросту снаружи. И на этом всё!
Не следовало быть оракулом, чтобы понять — нам без пехоты делать тута просто нечего. Мы даже не могли достать своим огнём его орудия, поскольку те скрывались в
