В дивизионе - Алексей Дягилев
— Вот эту картинку исправь, чтобы очки были в роговой оправе, а не пенсне. — Присматриваюсь я к шаржу, напоминающему Лаврентия Палыча.
— А шо будет, если я не исправлю? — делает невинные наивные глаза шпионка.
— Ничего хорошего. С тобой тоже пошутят. Надуют как лягушку через соломинку и отпустят плавать в Северный Ледовитый океан. — Пугаю я Милку. Вняла, картинку исправила, и из Берии получился Власов. Убираю всё в папку и стучу в дверь камеры.
— Уже уходишь? — с какой-то грустью в глазах спрашивает Люська.
— Да. Прощай. Теперь больше уже не увидимся.
— Почему?
— На фронт скоро. Засиделся я тут в тылу.
— А ты разве не мусорок?
— Дура ты. И коза у тебя дура. — Оставляю я на столике початую пачку папирос, которую Милка жестом фокусника прячет в своё декольте, чмокает меня в щёку и отбегает в дальний угол камеры, когда в двери проворачивается ключ.
— Прощай, мусорок! — посылает она мне воздушный поцелуй и машет ручкой. То ли мне показалось, то ли в уголках её глаз заблестели слёзы.
Больше ничего интересного не происходило. Меня всё чаще привлекали к несению службы в карауле, как разводящим, так и на вышке. Народу катастрофически не хватало. Диверсы нанесли гарнизону базы серьёзные потери. И если днём ещё как-то обходились, то на ночь приходилось добавлять несколько дополнительных постов, вот и припахивали всех, кого можно. Полковник Васин с каждым днём мрачнел всё больше и больше, видимо дела шли не очень или снова начались тёрки между ведомствами. А в один прекрасный день, точнее ночь, и Милку у нас забрали, перевели в городскую тюрьму. По всей видимости окончательно отстранив группу Васина от этого дела. Я как раз стоял на посту у ворот, когда её уводили. Воронку на дороге так и не засыпали, так что попасть на остров в машине, было невозможно. Вся техника останавливалась за мостом, а дальше пешком. Вот Милку и проконвоировали мимо меня двое чекистов в сопровождении начкара. Обменялись мы с Люськой только взглядами и, подмигнув мне, она отвернулась. А я ещё долго пребывал в непонятках, то ли она так попрощалась, то ли на мушку меня взяла.
Зато через пару дней полковник Васин приехал сильно довольный, Иваныч тоже и началась раздача слонов, в основном мне. Во-первых, меня поздравили с присвоением очередного звания, теперь я старший сержант. Во-вторых, мне вручили боевые награды: медаль «За отвагу», и чего я никак не ожидал — орден «Красной звезды». Грех было не проставиться и не накрыть поляну, чтобы обмыть заслуженные награды. Картохи с тушёнкой и луком я нажарил, а Иваныч выставил на стол две бутылки водки. Так что посидели мы славно. Поговорили за жизнь, за службу, и за войну. Пришлось рассказать всем, за что мне достались эти награды. И заодно выяснилась судьба 33-й армии. Полковник Васин и рассказал, что армия вырвалась из немецкого окружения буквально на днях. А по большому секрету добавил, почему это произошло. Оказалось, что Сталину кто-то доложил о бедственном положении как армии, так и кавкорпуса Белова, в обход как штаба, так и командующего Западным фронтом. Вот хозяин и рассвирепел. Головы полетели, хоть и в переносном смысле. Жукова сняли, всем остальным сделали вливание с патефонными иголками. Наконец-то прекратив все бестолковые наступательные операции на московском направлении. В конце марта немцы уже окончательно оправились от зимних поражений и плевать хотели на потуги советских генералов.
Когда же всё выпили, Васин и пригласил меня в кабинет для приватного разговора. Партия в шахматы затянулась надолго. Полковник меня агитировал пойти в органы, отучиться на командира и служить где-нибудь в особом отделе. Я как мог отбивался от такой чести-участи. Тогда он предложил мне пойти по профилю, хотя бы в артиллерийское училище, тоже отбился, попросившись в действующую армию. А когда Васин стал задавать мне осторожные вопросы насчёт Милки, я понял, что всё это жу-жу-жу неспроста.
— Сбежала? — задаю я прямой вопрос.
— Да. — Чуть помявшись, ответил полковник Васин. — От смежников, на следственном эксперименте. Ушла из-под самого носа.
— Вам что будет за это? — обдумываю я очередную комбинацию в нашей шахматной партии.
— Да ничего. От этого дела мою группу отодвинули. Шпионка сбежала от местных чекистов. Нас отзывают в Москву. Так что все лавры достанутся им.
— А где все протоколы крайних допросов шпионки? — прохожу я своей белой ладьёй по правому флангу «неприятеля», громя его защиту на этом направлении.
— Вот их-то и нужно будет доставить в Москву. Ты с нами сержант? — подтягивает полковник на фланг свою туру, усиливая защиту.
— А есть варианты? — меняю я направление атаки, напав на чёрного коня.
— Можешь здесь остаться, могу тебя в госпиталь устроить, а могу и в команду выздоравливающих определить, через пару дней она на фронт отправляется. — Отскакивает он под прикрытие ферзя.
— Третий вариант меня бы устроил. — Увлекаюсь я атакой на лошадь и «съедаю» её.
— Хорошо. Завтра поможешь нам выбраться из города, а насчёт тебя я договорюсь. Ты ведь машину водишь. — Делает очередной ход полковник, срубив у меня ладью.
— Вожу. Только у меня прав нет. Вам мат, профессор. — Атакую я ферзём его короля, срубив пешку.
— Силён, чертяка. А права не понадобятся. У тебя удостоверение есть. Ладно, сейчас спать, завтра трудный день предстоит. — Выпроваживает меня Васин из своего кабинета.
Прямо с утра я приготовил оружие, собрал все свои вещи и документы. Также закинул в сидор сухпай на двое суток и был готов ко всему. После завтрака провернули спецоперацию по вызволению эмки из ловушки, а затем мы с полковником Васиным поехали по делам на приватизированной трёхосной полуторке, хозяин которой ещё не объявился. Заскочили в военкомат, где получили предписание для меня, потом проехали мимо вокзала, чтобы я знал, куда мне попасть. Заехали в областное управление НКВД, после чего выехали на Московское шоссе и покатили прямо в Москву. Я выехал. Полковник сошёл ещё в городе. Я же, проехав несколько километров, свернул возле ближайшего перелеска и, бросив машину в «зелёнке», вернулся в город пешком. Полковник Васин и его группа поедут другой дорогой. Это всё, о чём я мог только догадываться. Так что
