Ополченцы - Алексей Дягилев
— Красноармеец Кукушкин. А документов у меня с собой нет. — Шинель у меня под плащ-накидкой, так что знаков различия не видно.
— Что с танком? Где весь экипаж? И почему вы ошиваетесь в тылу, когда другие воюют? — Продолжаю я грузить танкиста, пока он в прострации.
— У нас был приказ на передислокацию, а горючее кончилось, вот все и пошли его искать, а меня оставили охранять машину. — Пытается оправдаться боец.
— Где командир и механик-водитель?
— Сказали, что пошли за солярой.
— А ты чем занимаешься в экипаже.
— Я башнёр, орудие заряжаю.
— Давно они ушли?
— Ещё затемно.
— Орудие в порядке? Как с боекомплектом?
— Орудие в норме, только снарядов мало, и к пулемёту всего десяток дисков осталось.
— Сколько снарядов и каких?
— Дюжина осколочных и пяток бронебойных. — Ну, основное я выяснил, остаются подробности, но это после.
— Вот что, красноармеец Кукушкин. Вы вместе с танком поступаете в распоряжение нашего отряда особого назначения. Приготовьте орудие к бою, расчистите сектор обстрела.
— Красноармеец Малышкин!
— Я. — Откликнулся Емельян.
— Поможете товарищу Кукушкину.
— Есть.
— Надеюсь, топор и пила у вас в хозяйстве найдутся? — Обращаюсь я уже непосредственно к заряжающему.
— Найдём.
— Тогда приступайте к выполнению приказа.
— Есть! — Ответили хором оба бойца.
Пока танкист пытается найти инструменты, даю ценные указания Малышу, чтобы лишнего не болтал, ничему не удивлялся, да и за маслопупом приглядывал. А то видел я, как у обоих глаза округлились, когда я сказал про отряд особого назначения. Так-то Емеля парень не шибко разговорчивый, но мало ли что. Сам же иду командовать своими орёликами, а то что-то я задержался, планировал минут пять оглядеться, а получилось чуть больше. Пройдя вдоль опушки, собираю всех семерых вместе, и отдаю боевой приказ, а попутно нарезаю задачи каждому красноармейцу. Троих я оставляю справа от дороги. Они должны выкопать окоп для пулемёта на самом краю правого фланга, а потом заняться своими индивидуальными ячейками. А четверых забираю с собой, они должны прикрыть левый фланг, вот там и копают, первый в пятидесяти метрах от танка, остальные дальше влево до небольшого оврага.
Разобравшись с обязанностями командира отделения, иду к нашей бронированной огневой точке, а то что-то Малыш и Ко, разошлись не на шутку, устроив лесоповал.
— Шабаш! Хватит природу губить. А то дай вам волю, вы тут все деревья на дрова изведёте.
— Да мы только трошки порубили, чтобы башню развернуть, и самые большие стволы спилили, чтобы не мешали. — Начал отмазываться танкист.
— Вижу уже. Так что молодцы, хорошо поработали. — Хвалю я бойцов, залезая на танк, и осматривая местность в бинокль, уточняя сектор обстрела.
— Малышкин. Топай на правый фланг, там уже бойцы окоп для пулемёта копают. Все трое поступают в твоё распоряжение.
— Есть. — Отвечает Малыш и, прихватив пулемёт, уходит к своей команде. А мы с заряжающим занимаемся маскировкой. Хорошо, что тут в основном росли хвойные деревья, и мехвод вовремя остановился, проехав всего метров десять — пятнадцать, а то пришлось бы толкать танк на опушку, или вырубать просеку в лесу. Сектор обстрела тоже был небольшой, всего градусов тридцать, так что и той просеки, которую проделал танк своим корпусом, нам хватало. Залезаю на место командира, и приноравливаюсь к прицелу и маховикам наводки орудия. В шинели и плащ накидке, в башне конечно неудобно, но внутрь, благодаря большому трапециевидному люку я попал, и на сидушке утвердился, так что и выскочить наружу, думаю, успею. Танк стоит к лесу передом, а к потенциальному противнику задом, но это нормально. Не по политесу конечно, да и кормовая броня на пять миллиметров тоньше, зато в корме у нас двигатель, и ещё куча всяких агрегатов, так что если даже и пробьёт, до нас не всякий снаряд доберётся, главное ближе ста метров не подпускать. Ну а насчёт кормовых баков, тоже фигня, если танкист говорит, что горючка кончилась, то и гореть там нечему. Хотя в любом танке найдётся чему гореть, но и поджариваться тут я не собираюсь. Если уж припрёт, то главное вовремя смыться, а для этой цели как раз подойдёт передний люк мехвода. Так что пока птица мозгоклюй, выносит танку корму, думаю, «мы успеем добежать до Канадской границы». Но это в крайнем случае, и лучше бы до этого не дошло.
Оптимальным вариантом было бы конечно перегнать танк на высоту к командному пункту и устроить фрицам второй «Азенкур», обстреляв автоколонны на шоссе, а позже отбиться от любой бронетехники, которую можно держать на дальности прямого выстрела нашей танковой пушки. Но, на лошадях такую «телегу» не утянешь, да и снарядов для этого маловато. С нашего же места, просматривается только северная окраина деревни Ивакино, а вот шоссе уже нет. Кстати о бэка, надо бы порасспросить танкиста, что у них ещё есть, а то танк это не только повозка для пушки, с него ещё много чего полезного можно поиметь.
— Товарищ Кукушкин, ты насчёт условных знаков в курсе? Показываю кулак — бронебойный. Растопыренная ладонь — осколочный. А то второго шлема у нас нет, и к ТПУ не подключиться. Ну а в бою, не сильно-то докричишься.
— Мы так с командиром и работали, а мне привязанным неловко со снарядами управляться, да на моём месте даже разъёма нет, так что хочешь не хочешь, а в основном жестами переговаривались. А откуда вы столько знаете, товарищ лейтенант? И про пушку, да и про ТПУ. Вы же не танкист?
— Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам. А ответ простой. Нас в осназе много чему учили, так что особо не удивляйся.
— Понял, только меня Витя зовут, а не Гораций. И ещё один танкошлем есть.
— Ну, так давай. Где он у тебя, а то я тут всю голову расшибу, об ваше железо. — Витёк спускается вниз, что-то там ищет, и через минуту возвращается на своё место.
— Вот возьмите, товарищ лейтенант. — Протягивает он мне искомое. — От нашего стрелка-радиста остался.
— А что с ним?
— Покалечило его, снаряд как раз в бульб попал, вот его пулемётом и приложило, да ещё и окалиной по лицу досталось. Когда из боя вернулись, он без сознания был.
— Понятно. Кстати, меня Николай зовут, считай что познакомились, — протягиваю
