Заворг. Назад в СССР - Михаил Васильевич Шелест
— Так это «определённое место» за границей Союза? — удивился я. — Я же не обучен вашему ремеслу.
— Ты легко адаптируешься в любой обстановке и там не нужны профессионалы. Их всё равно видно. А такого простака, как ты, в шпионаже заподозрить трудно.
— А их изобилие, про которое пишут, не сведёт меня с ума?
Дроздов улыбнулся.
— Ты не падок до, хе-хе, излишеств и относишься к «их» вещам без трепета и вожделения. Что у тебя не было джинсов или пластинок импортных. И ты их продал, когда семье нужны были деньги. У тебя крепкая психика. Ты подходишь под эту роль. Мы тебя проверяли, не беспокойся. Работая на судне в сложных психологических условиях, ты проявил себя очень достойно и правильно. Много раз избегал конфликтов, сплотил вокруг себя молодёжь. Добился уважения и авторитета. Такое не каждому удаётся. Ты нашёл подход к людям из разных социальных и национальных групп. Такие способности дорогого стоят. Подумай пять минут. Это разовое задание. Но оно очень важное.
Я подумал немного и на «разовое» задание согласился.
— Отлично. Тогда, вернётесь во Владивосток, отдохнёшь немного, а в августе к тебе придут из военкомата и отправят на военную переподготовку. Ты, кстати, почему на воинский учёт по новому месту прописки не встал?
— Э-э-э… Не до того было. Я же тогда в октябре на три дня приезжал…
— А сейчас, сколько времени прошло?
Дроздов погрозил мне пальцем.
— Но, это и к лучшему. Военкомат тебя найдёт и в наказание отправит на переподготовку. Зато старлеем станешь.
— Старшим лейтенантом⁈ — удивился я. — За что?
— Так, переподготовка же. По итогам повышается воинское звание.
— Хм! Не плохо. Как я понял, дадут и командировочные? На каком основании? Я же не в штате.
— Пока, как привлечённому специалисту. У нас есть и штатные сотрудники, работающие по своей другой специальности, но привлекаемые для «разовых» заданий и поручений. Они проходят специальное обучение. Захочешь, поговорим обстоятельнее. После возвращения. Хе-хе… Вдруг тебе понравится.
* * *
Лето мы провели отлично. По рекомендации Дроздова я устроился на курсы вождения автомобиля и уже через месяц имел водительское удостоверение и доверенность от тестя управлять «нашей» автомашиной ГАЗ-24 «Волга». После проведенного мной с ним разговора «по душам». Тесть ещё во время женитьбы обмолвился о том, чтобы я получал права. Но потом эта тема как-то замялась и ушла в небытие. Машиной во время отсутствия тестя пользовался какой-то его «хороший» друг.
А тут, после нашего с Ларисой и сыном возвращения из санатория «Трускавец», я настропалил тёщу, и она накинулась на приехавшего отдохнуть от северов тестя с претензией, что машиной, купленной на семейные деньги, пользуется не семья, а хрен знает кто. Тесть, после недельного окучивания его мозгов, взмолился и упросил меня сдать на права. А я возьми и сдай. Причём, мы даже немного с тестем поездили на его «чемодане».
Водил я, ни разу за рулём раньше не сидевши, уверенно и это удивило не только тестя, но и меня, но виду я е подал, а объяснил тем, что ездил на «Жигулях» Димки Куликова и на «Волге» Галасеева Мишки. После получения прав мы с тестем ещё немного покатались и он выдвинул ещё одно неразрешимое, на его взгляд, условие — гараж. Гараж имелся у того друга и за него и приходилось «платить натурой». Однако тесть не знал моей второй натуры, проявившейся во-первых после посещения меня какого-то второго «я», пришедшего явно из будущего и вовремя вернувшегося восвояси, а во-вторых после того, как меня и жену чуть было не убили. Я как-то стал целеустремлённее, что-ли. Слишком долго я лежал и думал, что со мной приключилось на РМБ «Пятидесятилетие СССР» и как с этим жить дальше?
Сразу после разговора с тестем, во время которого он «упросил» меня пойти сдать на права, у меня состоялся разговор с начальником моей Ларисы — Кимом Георгием Николаевичем. Разговор на предмет именно того, как жить дальше.
Лёжа в больнице и санатории мне вдруг пришло понимание, что я сейчас совсем не такой, каким был раньше: начиная от присутствия чужой памяти и знаний, и до того, что эти знания — знания о не наступившем будущем. Мне удалось выстроить мои знания о будущем в хронологическом порядке. Прямо от, хе-хе, «сотворения мира», хе-хе, то есть со дня моего рождения. И «пришлые» события оказалось, что разнились с теми, что были в моей памяти. Хоть и немного, однако. Оказалось, что в новой памяти имелось множество вариантов развития тех, или иных событий, как прошлого, так и будущего. Множество! Большое множество! Был там и вариант с моим «заворгством», и с МЖК, и со службой в КГБ, и даже работой и жизнью за границей. В том же Лондоне, например, да.
А ещё оказалось, что я владею почти всеми европейскими языками и китайским с японским. Владею — от слова «ВЛАДЕЮ». Когда мы с Дроздовым поговорили на английском с целью определения моего «остаточного», как сказал Дроздов, уровня, то он удивлённо вздёрнул брови и сказал, что меня учить, — только портить.
— Делать в рейсе было нечего, вот мы с Наботовым и практиковались, на вахте. Он хорошо владеет и с американцами в САК[1]е на плавбазе «Сулак» работал.
— Хорошо он тебя натаскал, но у тебя не американский английский, а Лондонский. Он сильно отличается от американского. Штатовцы смеются над произношением британцев. У тебя по легенде должен быть австралийский акцент, но спишем на твоё стремление говорить, как англичане.
— В чём их отличие? — спросил я, зная ответ.
— Э-э-э… Во многом. Например, австралийцы по-своему произносят многие звуки английского языка, например: звук «ай» звучит похоже на «ой», звук «э» произносится больше как «е», в закрытых слогах, буквосочетание «ер» на концах слов произносится как «ах», а буква «р» в таких случаях вообще не слышится. В лексике австралийского английского много уникальных слов и выражений, не свойственных британскому варианту. Например, в Австралии драку называют «dust-up», а ножку стула— «tootsie».
— А вы мне дайте методичку, я потренируюсь.
Методичку выдали, когда нас везли в аэропорт.
Вообще, обхождение с нами так понравилось Ларисе, что она в самолёте выпытала от меня «правду», о том, кто этот седовласый
