Патриот. Смута. Том 5 - Евгений Колдаев

— А кто в это время Смутное добрый, Яр, того держаться надо. — Я улыбнулся по-доброму, вздохнул.

Он с удивлением посмотрел на меня, но кивнул в ответ.

— Это точно, господарь. Спасибо.

Паром двинулся на тот берег. Мужики что есть силы наваливались на вороты, вращали.

— За мной! Елецкие, отпускаю вас. Кто хочет, утром у монастыря жду.

С этими словами моя сотня резко развернулась и помчалась вниз по течению, чуть забирая вдаль от реки. Елецкие орудия молчали, хотя на стенах и было много людей. Это значило, что в городе нет или пока, так быстро, не нашлось замены атаману Волкову. И сейчас там у них начнется настоящая игра престолов. Атаманы и сотники за место бороться начнут. И воеводы нет, и человека им ставленного, а под стенами то ли царь, то ли… Неведомо кто с отрядом.

Еще надо учесть, что часть бывших пленных я отпустил вместе с теми, кто вышел меня встречать. А это пересуды, допросы, разговоры. Сплетни. Если им зла какого чинить начнут и вешать, скажем. Так, часть людей служилых роптать будет, это точно. Они же свои у них и дети, и жены в Ельце или окрест. Все знакомые люди. И не могут они не рассказать, что видели. Я же их не покупал, денег им не обещал. Просто были они при войске моем. Глаза, уши, что наблюдали за тем, что мне выгодно показать было.

С нами двинулся только десятник и батюшка.

А мы шли по испещренному рвами и валами пространству. Накопано здесь было прилично, трава только все покрывала. Напоминание недавних событий — битвы при Ельце.

Троицкий монастырь располагался недалеко от стен.

Обнесенное частоколом пространство, над которым возвышалась колокольня церкви.

Уверен, пушки Елецкие по нему бить не станут. Даже если могли бы. Вблизи монашеской обители имелась небольшая слободка. Дворов четырнадцать я насчитал. Дальше на север, где-то в полукилометре виднелось еще одно небольшое поселение, затем еще одно. Но отсюда виднелись только дымы.

В целом — все примерно, как и в Воронеже. Вокруг крепости обживался какой-то народ. Своим хозяйством обрастали и для городских, людей служилых предоставляли все нужное. Преимущественно крестьянским трудом жили эти поселения — казаки, что свои дома держали за стенами, дети боярские и их поместья, дворяне с земли, содержащие себя, как людей служилых, как ополчение. Разного народу было, только сейчас безлюдно все выглядело. Воевода увел всех. А женщины и дети, скорее всего, забрав все ценное, ютятся за стенами.

Добрались, встали под стенами обители.

Монастырь был окружен старым, слегка покосившимся уже частоколом. Вблизи было видно, что имеет он следы штурма и подпалин. Местами посечен пулями и ядрами, а местами чинен. Перед ним был вырыт ров, по периметру торчали надолбы. Настоящая малая крепость. Мощнее острога Жука, укрепленнее.

Ворота оказались закрыты.

Подъехал Яков, напряженный и раздраженный.

— Что делать будем, воевода? У них же там… кха… целый гарнизон. Может, сотен пять. — Он сморщился, встряхнулся.

— Нет, думаю не больше трех. Ты на слободы посмотри, нет никого. Воевода всех забрал с собой к бродам. Думал там нас встречать. Здесь оставил малый заслон из самых слабых. — Я невесело улыбнулся, добавил. — Но повозиться придется.

— А если выйдут всеми? Что тогда?

— На нас? А зачем? Мы же не напали.

— Так этот… Ты же их главного захватил.

В том и дело, что захватил. Сидел бы он в крепости сам, носа не показывал, может, и сложнее бы вышло. А здесь решил обдурить меня, в город заманить с малым отрядом и пленить. А вышло, наоборот.

— Как мыслишь, нужен он им? Когда власти нет, ее заполнить пытаются. Разве полезут спасать? — Смотрел на него пристально. — Мы не нападаем, не осаждаем, окрестности не жжем. С нами, батюшка, остановились при монастыре. Людей елецких отпустили.

— Повесят их…

— Думаешь? — Смотрел на него со все большей улыбкой на лице. — Возьмут и повесят, вот прямо так? Своих? Всех? Часть? Кто такой приказ отдаст?

Яков смешался.

— Но…

— Нет. То, что мы их отпустили, то это только польза. Может, высекут кого, а убивать, уверен, не будут. — Подумал, что ночь и утро нам все сами покажут, всю ситуацию. Приказ отдал. — Патрули, чтобы мышь из города не проскочила. А ночью отдыхать всем, кроме постовых до приказа. А мы пока с монахами поговорим.

Сотник покачал головой. Чувствовал, что вновь в моей голове зреет какой-то план, и был на все сто процентов прав. Сейчас нужно было показать городу, что мы следим за дорогой. А ночью — уже плевать. Либо перебежчики к нам придут сами, а может, какие-то диверсанты. Их ловить, первое дело. Вся армия точно не выйдет. Нужды нет. Сотня для города не угроза, зачем рисковать. Да и власти единой нет.

Захотят меня захватить, так передерутся же.

Я, раздумывая о грядущей ночи и затеваемых приключениях, нашел глазами батюшку из Дмитриевской церкви, направился к нему. Тот ожидал меня.

— Господарь, я… — Он поклонился неказисто, сидя в седле неловко у него, это получилось. Непривычен был, не служилый человек. Проговорил, выпрямившись. — Прости меня, прости, что поперек тебя полез.

— Отец, да ты что. Ты дело великое сделал. Спасибо тебе за это. Ты не дал крови пролиться нашей, русской. Этот… — Я головой мотнул в сторону татарина, через седло которого был перекинут Волков. — Упертый слишком. Не понимает, говорить не хочет.

— Видел я все и слышал, господарь. — Он склонил голову, вздохнул.

— Поговорить нам надо с монахами, попроситься на постой у них. Устали с дороги. Коням и людям отдых нужен. Помогай. Тебя же знают здесь.

Он кивнул, и мы вдвоем направились к воротам.

Как-то не думал я даже, что может мне из монастыря что-то угрожать. Не враги же мы людям православным. Не будут же они палить в нас ни с того ни с сего. Если, особенно, с уважением и вопросом придем.

В этот момент над воротами, под пристроенным там навесом появился человек в одеждах священнослужителя. Платье объёмное, темное.

— Кто такие будете? Что за шум? А… Отец Глеб, признал я тебя. Кто это с тобой, что за люди служилые, да много так.

— Воевода из Воронежа! На ночь хотят встать! — Проговорил священник громко.

— Игорь Васильевич Данилов я! —