За гранью - Василий Седой

Интерлюдия

Сталин смотрел в окно на машину, в которой уезжал Захаров, и спросил, даже не поворачиваясь к стоявшему рядом Берии:

— Что скажешь, Лаврентий?

— Сейчас всех скопом трогать нельзя. Думаю, тут надо действовать осторожно. Чистить, конечно, потихоньку ряды врагов, но без перегибов, предварительно подбирая им замену. Уже после войны можно и нужно всерьёз заняться прополкой этой гнили. Что насчет предложения Захарова ответить банкирам зеркально — мне кажется это утопией. Нам с этим не справиться, а проблем можем нажить очень много.

— Проблем, говоришь, много можем нажить? А если не будем отвечать, то не наживем, да?

— Нам даже просто некому поручить такое дело. Про коминтерн в свете открывшихся обстоятельств и речи идти не может, а разведка нахрапом не справится. Стоит одной акции сорваться, и на нас ополчится весь мир, оно того не стоит.

— Доля правды в твоих словах есть, но и оставлять всё без ответа не дело. Правильно твой Захаров говорит: играют они нами, как сами хотят.

— Захаров — парень горячий, он ещё не избавился от юношеского максимализма и не может в полной мере понять, какими могут быть последствия подобного противостояния. Это ведь даже не с Гитлером схлестнуться воевать придётся, считай, со всей финансовой верхушкой, действительно с мировым капиталом.

— А есть ли у нас выбор, Лаврентий? — спросил Сталин, повернувшись наконец к собеседнику, и сам тут же ответил на свой вопрос: — Нет у нас выбора, так что бояться мы не будем, но и горячиться — тоже.

Сталин неторопливо закурил и начал говорить уже совершенно другим тоном.

— Значит так, Лаврентий. Захарова попроси подготовить аналитическую записку по этой теме, именно по противостоянию или, как он говорит, по ответке. Сам займись этим непонятным архивом и начинай работать по спискам. Через неделю жду от тебя предложений.

— Недели недостаточно, товарищ Сталин, слишком много всего нужно сделать.

— А ты постарайся. Через неделю встречаемся. У нас нет времени на раскачку. И ещё: подумай над тем, чтобы отправить Захарова в Америку. Он не раз удивлял нас нестандартным подходом к делу, может, и там увидит что-то, способное помочь в будущем противостоянии.

Конец интерлюдии.

После встречи со Сталиным меня обуревали двойственные чувства. С одной стороны, то, что он очень харизматичный человек и расслабиться в его присутствии просто невозможно, это неоспоримый факт. Но с другой стороны, мне он показался уставшим если не от самой жизни, то от разнообразных интриг точно. При этом, наблюдая, как он изучает списки от моего брата, я поймал себя на мысли, что мне очень не хотелось бы, чтобы там была моя фамилия.

Он вроде не делал он ничего такого, и даже лицо у него осталось спокойным, только вот все равно исходила от него при этом какая-то необузданная, я бы даже сказал, животная ярость от которой буквально в дрожь бросало. Что говорить, если даже Берия в этот момент, казалось, стал меньше ростом и невольно заерзал на стуле.

В общем, одно слово — вождь, и этим все сказано.

Что понравилось, он умел слушать, не торопился делать выводы и тем более принимать какие-либо решения. Удивило меня, что я услышал от него вопрос, как бы я поступил в этой ситуации.

Что греха таить, я не сдержался и выдал все, что накопилось ещё с прошлой жизни. Нет, не стал распинаться, что, дескать, если оставить все как есть, то страна будет обречена на поражение в будущей холодной войне и развал. Вместо этого просто предложил ответить возомнившим себя пупами земли финансистам той же монетой. Говоря другими словами, на все их пакости ответить банальным отстрелом виновных в этих самых пакостях и даже дать намек, откуда ветер дует. Тогда они уж точно задумаются, стоит ли им продолжать подобные игры.

Как раз это моё предложение о намёке и не понравилось присутствующим, Берия даже поперхнулся и ехидно уточнил, правильно ли он меня понял.

Ну да, меня слегка несло, спору нет, но и не воспользоваться предоставленной мне возможностью высказать свою точку зрения на проблему я не мог в принципе. С трудом сдержался, чтобы не попросить позволить мне поучаствовать в ответке, очень уж хотелось.

Уже когда я вернулся в гостиницу, объявился притихший было Арес и предложил провести эксперимент. Оказывается, их учёные, подглядывавшие за нами с Настей до того, как я их шуганул, успели снять некоторые данные, позволившие им прийти к выводу, что я теоретически могу во время занятия с женой любовью передать ей часть накопившейся в ядре энергии.

Все бы ничего, но заниматься сексом под наблюдением любопытных глаз…

В общем, я послал Ареса пусть и в иносказательной форме, но по понятному адресу. Как-то не готов я пока к подобным подвигам, а при мысли, что эти учёные будут в такой момент разглядывать мою жену, и вовсе сатанеть начал.

Не поругались с ним в полном понимании этого слова, но губы друг на друга, что называется, надули.

Не знаю, как Аресу, а мне было реально пофиг. Я напрочь вымотался за этот день и физически, и морально. Видимо, рановато мне так активничать. Но ночи я все равно ждал с нетерпением. Всё-таки та феерия чувств, которая накрыла нас с Настей прошлой ночью, оказалась той ещё штукой, способной и мёртвого заставить очнуться. Обломался и, похоже, переоценил свои силы. Забыл про запланированную на вечер Настей учёбу, и пока она там училась, я вырубился и очнулся только утром, как говорится, голодным и злым.

Беда в том, что разбудили меня ни свет ни заря ранним утром, и сделал это самолично нарком, которого, естественно, посылать в дальние да не следует. Собственно, как и шутить на тему слишком большого внимания к моей персоне с его стороны. Стоило посмотреть на его осунувшееся серьёзное лицо, как я поневоле подобрался. сосредоточился и приготовился внимательно слушать.

Хотел от меня нарком ни много ни мало, а получить что-то типа методички по подготовке исполнителей воли начальства за рубежом. Говоря проще, он хотел, чтобы я изложил свои мысли по подготовке будущих ликвидаторов в частности и работе нашей агентуры за рубежом в целом.

Не моя, конечно, тема, но учитывая уйму прочитанных в прошлом мире книг, я, наверное, найду, что предложить.

Только этой задачей Берия не ограничился и ненавязчиво предложил ещё подумать, в качестве кого меня можно отправить в США,