Когда мы вернемся - Борис Борисович Батыршин
Часы в персональных браслетах отсчитывали последние секунды перед взрывом. Когда они дошли до «О.3.», Алексей каркнул — «Всем закрыть глаза!» и Влада, не отводившая взгляда от уплывающего в пустоту «суперкраба», послушно зажмурилась — и всё равно едва не ослепла от бело-лиловой вспышки. Некоторое время перед глазами плавали зелёные и красные круги, а когда, наконец, зрение восстановилось, она увидела невдалеке от корабля гаснущую мембрану тахионного зеркала — и поняла, что у Димы Ветрова всё получилось…
Капитан некоторое время сидел в ложементе, невидяще уставившись в пустоту. Сзади раздался жалобный визг — Бритти, всеобщая любимица, беспомощно трепыхалась в невесомости, изо всех сил стараясь добраться до людей, лизнуть, утешить, согреть по своему, по-собачьи, заледеневшие от горя сердца… Алексей поймал пушистый загривок и подтянул собаку к себе. «За работу, ребята… — хмуро произнёс он, — если мы не хотим, чтобы всё это оказалось зря и „Заря“ навсегда здесь застряла. Кстати… — он посмотрел на Юрку-Кащея, — через час жду соображений о том, куда нас занесло. Постарайся определиться по рисунку созвездий, а мы пока попробуем оживить электронику. Будем думать, что делать дальше…»
* * *
Влада рывком села на койке, едва не ударившись головой о нависающую полку. Всё, хватит — ещё немного таких вот воспоминаний, и крыша у неё поедет всерьёз и надолго. И тогда прощай Внеземелье — как в той песенке, «Таких не берут в космонавты…» Влада слабо улыбнулась, припомнив рассказ Юрки-Кащея о том, как она появилась — сочинение Лёшки Монахова в знак протеста после скандала в Артеке, когда его лишили заслуженной премии в виде участия в «юниорскую» программу проекта. Заслуженно, надо сказать, лишили, но будущий капитан «Зари» и эту неприятность сумел обернуть в свою пользу…
Опять воспоминания? Хватит, сколько уже можно… Она встала, тряхнула головой, отчего волосы — густые, каштановые, с лёгким медным отливом, чем всегда восхищались те, кому она позволяла к ним прикоснуться, — рассыпались по обнажённым плечам. Достала из чемодана комплект бледно-салатового кружевного белья и полупрозрачный короткий, едва до колен, пеньюар. Всё это Влада приобрела здесь, на «Гагарине», в магазинчике орбитального отеля — причём за покупку, как и за последовавший за ней ужин в ресторане, пришлось заплатить картой «Виза». Зачем ей это понадобилось, Влада толком сказать не могла — может, это была обычная женская психотерапия шоппингом, а заодно, возможность снова почувствовать себя женщиной, чего она не позволяла себе слишком давно?
Она медленно, несколько даже сладострастно провела ладонями по бокам, по груди, наслаждаясь прикосновением невесомой ткани к коже. Повертелась за неимением большого зеркала (в крошечном санузле было только маленькое, размером с пару ладоней) перед иллюминатором, в бронестекле которого на фоне Земли и россыпей звёзд отражался её силуэт… Серо-серебристый комбинезон с нашивками «Зари», в котором она прибыла на станцию, валялся на простыне, и Влада скривилась при мысли, что придётся натягивать его поверх таких элегантных, таких соблазнительных вещиц. Жаль, что нельзя пройти по коридору станции прямо в таком виде… а, впрочем, почему это — нельзя? Кто-то её остановит, возмутится, сделает замечание? Нет, разумеется, разве что проводят недоумёнными (а то и откровенно восхищёнными!) взглядами…
Всё, решено! Влада накинула на плечи пеньюар, ещё раз полюбовалась своим отражением в иллюминаторе и потянулась к клавише, открывающей дверь номера-каюты. В последний момент она вспомнила о персональном браслете на запястье и решительно его сняла — для того, чем она собиралась заняться сейчас, свидетели не требуются… Устройство возмущённо пискнуло — через четверть часа ответный писк раздастся на пульте диспетчера и тогда её начнут искать. А может и не начнут — «Гагарин» всё же не обычная станция, а, в том числе, и орбитальный отель, порядки здесь наверняка мягче, да и за эти годы многое могло измениться. Она бросила взгляд на браслет, сиротливо лежащий на столике, распахнула люк и пошла по коридору, не забывая вызывающе покачивать на ходу бёдрами. Она была босиком — подходящих по цвету туфелек на шпильках в магазинчике не нашлось, — и шершавый пластик палубного покрытия приятно холодил разгорячённые ступни.
Навстречу, против ожидания, пока никто не попадался — но ведь она делала это для себя, а вовсе не для досужих зевак. А, впрочем, пусть смотрят, ей не жаль… смотрят и завидуют тому, к кому она направляется такой вызывающе-игривой походкой. Он ждёт её, прямо сейчас, в этом Влада нисколько не сомневалась — взгляды его словно горели до сих пор на её коже, и только постылая титановая нашлёпка на щеке не сохранила их прикосновений. А, впрочем, пусть! — тряхнула она головой. Если партнёру это помешает — что ж, тем хуже для него, а сама она не собирается портить себе предстоящее удовольствие подобным вздором…
VI
Проезд в метро оказался, как я и предполагал, бесплатный — как, подозреваю, и весь здешний общественный транспорт, — а вот сама подземка изрядно меня удивила. Нет, станции на красной линии практически не изменились, сохранив в отличие от оставленной мной реальности прежние, исторические названия — «Дзержинская», «Проспект Маркса», — но сама схема метрополитена сильнейшим образом отличалась от памятной мне версии. Да, появилось большое Кольцо, и красная ветка вытянулась до Внукова — но никаких Коммунарок, МЦД и МЦК я тут не обнаружил. Да, станций стало больше, но взрывного роста десятых-двадцатых годах «того, другого» двадцать первого века здесь, похоже, не случилось.
Немного подумав, я сообразил, в чём дело — похоже, столица не росла такими сумасшедшими темпами, не втягивала в себя приезжих, понаехавших, мигрантов. Похоже, здесь вообще не было понятия «мигрант» — насколько я успел узнать, по всей стране развивались, быстро росли десятки, если не сотни больших и маленьких городов, множились предприятия, прокладывались дороги, железные и автомобильные, и Москва,
