Меч Тамерлана - Роман Валерьевич Злотников
Осталось только благополучно вернуться домой… Да, есть риск, что нас попробуют перехватить татары. Но все же после зимнего разгрома Тохтамыша они заметно притихли – на пути в Азов, к примеру, нас лишь издали обстреляла пара небольших разъездов. Да и воев у меня хватает! Так что можно наконец-то расслабиться и окунуться уже в ласковую, теплую донскую водицу…
Глава 5
Липень (июль) 1382 года от Рождества Христова. Самарканд, столица Темира-Аксака, верховного эмира Турана
Тохтамыш нервно облизнул губы, глубоко поклонившись Суюргатмыш-хану, восседающему на троне из красного дерева искуснейшей резьбы. Хан-марионетка, выступающий лишь на церемониях, все же неплохо отыграл свою роль, с благородной чванливостью ответив на поклон условно равного ему чингизида. После чего хан Золотой Орды еще глубже склонился перед реальным правителем Мавераннахра – Тимуром Хромым, великим эмиром Турана…
Тюрк-барлас, в чьих жилах течет лишь малая примесь благородной монгольской крови, Тимур условно должен подчиняться Суюргатмышу, истинному чингизиду. И в этом условном подчинении он даже схож с темником Мамаем, также правившим от лица ханов-марионеток и женатым на благородной дочери чингизида. Вся разница в том, что Мамай захватил власть силой и уловками, а его марионетка Абдуллах даже осмелился побороться за нее… Но проиграл – и скоропостижно «скончался».
А вот Темира-Аксака, Тимура Хромца, признали великим эмиром на общем курултае знати Мавераннахра, и ныне его власть незыблема, словно гранитная скала.
Малое оправдание тому унижению, что испытывает теперь прямой потомок Чингисхана перед каким-то тюрком! Правда, это унижение не идет ни в какое сравнение с тем, что испытал Тохтамыш прошедшей зимой в Булгаре…
– Рад видеть своего друга и наставника в добром здравии! Да благословит Всевышний его род и дарует долголетие милостивому эмиру, заменившему мне отца в час скорби и нужды.
Нестарый еще эмир, в черную как смоль бороду которого закралось лишь несколько седых волосков, тонко улыбнулся, легонько кивнув на приветствие Тохтамыша. Впрочем, неплохо изучивший союзника хан прочитал явственную насмешку в его улыбке, а затем и услышал ее в словах Хромца.
– Неужто славному хану Золотой Орды вновь потребовалась помощь отца? Неужто для сына славного Туй-Ходжи вновь настал час скорби и нужды?
Тохтамыш вновь глубоко поклонился, стремясь как можно скорее скрыть гневный оскал, невольно исказивший его лицо… Как же сложно сдержать себя при виде глумливых улыбок шахов и беков Турана, собравшихся сегодня в тронном, церемониальном зале! Впрочем, гордость хана уязвляет даже царственная и вместе с тем изысканная красота дворца эмира – красота искусных золотых украшений, инкрустированных самоцветами, красота редких цветов, привезенных из далекой Индии и Китая, красота мрамора колонн и тонкость их работы… В самые лучшие дни Тохтамыш не мог позволить себе такого дворца. А если честно, он даже мечтать не мог о подобной роскоши!
Зато безродный барлас вдруг проявил неожиданно тонкий вкус и понимание прекрасного, что всегда было загадкой для хана. Как в душе Тимура сочетаются жестокость беспощадного мясника и вместе с тем тяга к прекрасному, к созиданию и развитию своих городов, тяга к знаниям и поощрение этой тяги у своих подданных? Сколько медресе уже построено в Самарканде, свыше десятка? А сколько медресе уцелело в Булгаре, Сарае?! Ни одного… Да и роскошные ханские хоромы Сарая-Берке были разграблены и сожжены вятскими ушкуйниками во время Замятни.
Причем ведь сам Тохтамыш никогда не испытывал особой тяги к прекрасному и вполне мог довольствоваться убранством ханского шатра, даже не помышляя о строительстве дворцов.
Но вот поди ж ты – красота резиденции Тимура вновь и вновь ранит сердце хана Золотой Орды…
– Мудрость великого эмира возможно сравнить лишь с его храбростью на поле боя! Действительно, я вынужден признать, что для моей земли настали дни скорби… Подлые изменники-булгары сговорились с урусами, а мятежный царевич Ак-Хозя предал меня и поднял восстание. Мои храбрые нукеры сражались с предателями-урусами подобно храбрым барсам с волчьей стаей! Но волков оказалось больше, ибо булгары ударили в спину… А ведь мятежный царевич не является чингизидом – он потомок древних эмиров Булгара, воевавших с нашими предками-монголами! И восстававших против них… Теперь он поднял свой мятеж и собирает силы для похода на мою столицу, Сарай-Берке! Под его знамена также встали племена мокши, буртасов и урусы-ушкуйники – речные разбойники, следующие по Итилю быстрее скачущих всадников… Если они пойдут в набег с Ак-Хозей, то смогут ударить внезапно и захватить Сарай!
– Ты хотел сказать – вновь захватить Сарай?
Еще одна тонкая мимолетная улыбка лишь легонько искривила губы эмира, проявившего недюжинную осведомленность. Но в этот раз ему не удалось смутить хана.
– Верно, ушкуйники уже брали Сарай-Берке. Ведь город не окружен стенами, а нападения случались в годы Замятни, так что подлым разбойникам-урусам удалось не раз захватить и разграбить нашу столицу. Но они еще не брали мою столицу! Тем более зимой в Булгаре я сумел заманить ушкуйников в засаду и разгромить их главные силы… Так что опасность они представляют не сами по себе, а как летучий отряд Ак-Хози. Ибо способны напасть на Сарай в те дни, когда сам я выступлю навстречу мятежному царевичу…
Эмир отпил немного крепкого зеленого чая из малой пиалы, удовлетворенно сощурив глаза, и лишь после недолгой паузы ответил:
– Ты хочешь сказать, мой дорогой сын, что после разгрома в Булгаре у тебя не хватит нукеров, чтобы выступить навстречу непокоренным и одновременно с тем оставить гарнизон в столице?
Тимур выделил интонацией «сына», легко усмехнувшись попыткам Тохтамыша назвать эмира отцом. Однако беи верно поняли своего господина и ехидно заулыбались лишь после «разгрома»… Хану осталось только молча склонить голову.
– Да, великий эмир. Ударив зимой и сговорившись с булгарами, урусы смогли нанести мне тяжелое поражение, а потому силы мои истощены.
Однако, сделав короткую паузу, Тохтамыш поднял голову и продолжил с куда большим жаром, неотрывно смотря прямо в глаза Тимура:
– О великий эмир, отец! Ты уже не раз давал мне свои рати, чтобы сокрушить Урус-хана и взять власть в Ак-Орде, а затем и в Кок-Орде. Так помоги же мне еще раз – в последний раз! Помоги мне удержать свою землю и покарать всех изменников, посмевших восстать против потомков великого Чингисхана!
