Гонки олегархов - Квинтус Номен
На пиксель — потому что съемка велась на очень качественную (и изумительно дорогую) цифровую камеру, но благодаря «цифре» ограничений на количество снимков у орбитальной станции не было, и она (хотя изначально срок ее службы рассчитывался всего лишь на три месяца, по опыту первой «Селены») вот уже пятнадцатый месяц подряд в постоянном режиме отправляла на Землю ценнейшую информацию. По настоящему ценнейшую: в газетах мы публиковали снимки… общего вида, а картинки с высоким разрешениям иностранцам продавали за деньги. И один кадр размером тысяча на тысяча пикселей буржуям обходился в жалких тысячу долларов. Вроде немного, но на кадре помещалось всего лишь двадцать пять квадратных километров, а площадь Луны была несколько больше. А так как янки покупали (при возможности) фотографии одних и тех же районов при разной высоте Солнца и (почти всегда) «стереоскопические», то есть снятые с разных точек орбиты (по заказу снятые, с полной предоплатой), то некоторую часть затрат на создание этого чуда советских технологий получилось окупить. Небольшую, но хоть что-то — а ведь продавая эти снимки мы их не уничтожали и сами использовали «в личных нуждах».
В научных главным образом нуждах, однако отдельные товарищи просто настаивали, чтобы «советский человек первым оказался на Луне». И добро бы это были конструкторы той же ракетной техники, которым денег на новые «изобретения» не хватало, так ведь еще и товарищ Патоличев под их воздействием «проникся». И я еще — после очередного разговора на заседании Совмина на эту тему — злобно подумала о том, что «очень вовремя товарищ Королев помер». Как человеку человека мне его было все же жалко, и как ученого государственному деятелю тоже было жалко, а вот как куратору космической отрасли — нисколечко. По «прошлой жизни» я хорошо знала, что он — пользуясь своим авторитетом у Хрущева и Устинова — практически в одно лицо загубил советскую лунную программу, отобрав финансирование у Челомея. Я была совершенно не уверена, что у Владимира Николаевича проект УР-700 получилось бы осуществить, но там шансов на успех все же было на порядок больше, чем у Королева с его Н-1.
Но это — «там», а здесь я пресекала всю деятельность в этом направлении и Королеву (который считал меня главным своим врагом), и Челомею. Потому что безумные затраты на космическую программу очень сильно ударили по экономике СССР и, по моему мнению, были одной из существенных причин развала Союза. Не единственной, и далеко не самой важной, но все же. И теперь я тоже старалась на «ерунду» деньги не тратить, но против руководства партии у меня сил было явно недостаточно. В этой жизни у меня получилось притормозить заокеанцев, хотя и весьма «кривым» способом, но так как Луна оставалась все еще нетоптаной, мечты о первенстве не оставляли людей ни там, ни тут. И мне нужно было придумать, как без ущерба для страны, для ее экономики все же как-то к воплощению мечт некоторых людей приблизить.
Потому что престиж страны — это тоже вполне себе экономическая категория, которую можно даже в рублях и копейках посчитать. И я теперь даже знала, как нужный подсчет проделать — а потому в конце апреля вызвала на очередное совещание несколько очень заинтересованных товарищей. То есть Николая Семеновича все же пригласила, а прочих — именно вызвала. Вызвала товарища Челомея, товарища Косберга, товарища Мишина (который теперь был руководителем КБ Королева). А за спиной собравшихся я попросила постоять генерал-лейтенанта Уткину и (если получится) посидеть генерал-полковника Судоплатова.
Павел Анатольевич согласился и теперь с интересом разглядывая затылки собравшихся, приготовился слушать то, что я собралась всем сказать…
Глава 4
Я оглядела собравшихся: народ выглядел весьма напряженным и исключением были лишь Николай Семенович (с которым мы уже успели поругаться до начала совещания и он в очередной раз решил «наплевать, пока решение не принято, а там его просто отменим») и, конечно, Лены. То есть Лена выглядела очень собранно, ведь ей на этом совещании тоже предстояло выступить и она заранее ожидала много довольно каверзных вопросов. Ожидала, даже несмотря на то, что я ей сказала, что всех задающих «лишние» вопросы я прямо в зале совещаний «отдам Павлу Анатольевичу на опыты». Но она хотя бы была в курсе тематики, а для остальных (и даже для товарища Патоличева) это было покрыто мраком тайны. Не то, чтобы уж совсем густым, но все же.
И я собравшихся товарищей не стала понапрасну мучить никому не нужными догадками, а, не вставая с кресла, сообщила:
— Мы сегодня собрались для обсуждения одного очень важного вопроса, а именно как и когда советский человек вступит на Луну. И, главное, зачем он это сделает — а уж заодно обсудим, почем это обойдется Советскому Союзу и кто конкретно за все это будет готов платить.
— А сколько ты теперь денег на это потратить собираешься? — не удержался Николай Семенович.
— Откровенно говоря, я бы вообще ни копейки на это не дала. И, между прочим, и не дам, так что я не просто так сказала, что обсудим и то, кто за это заплатит.
— Это ты с нами, голодранцами, обсуждать собираешься? Ты же больше всех в стране денег тратишь, у тебя что ни программа — так несколько миллиардов. Я тут давеча посмотрел, так через тебя больше двадцати процентов бюджета проходит!
— Вы, Николай Семенович, опять в цифрах напутали. У нас весь бюджет на текущий год составляет двести семь миллиардов, и двадцать процентов составляет сорок один с половиной примерно, а по моим программам проходит только сорок и шесть. Так что не больше…
— А внебюджетных ты сколько тратишь? Миллиарда два уже, так?
— А внебюджетные в бюджет не входят! Но давайте я продолжу: у
