Оторва. Книга шестая - Ортензия
Трио музыкантов расположилось на том самом помосте, с которого совсем недавно звучали патриотические лозунги и орала своим писклявым голосом мымра, ухватившая кусочек власти над школьниками.
Я узнала только двоих. Тот, которого видела впервые, с растрепанной прической сидел в окружении четырех самых обычных барабанов, а Александр Буйнов — за агрегатом, который с большой натяжкой можно было назвать синтезатором. Даже не знала, что они выступали втроем. И, как потом выяснилось, давно разбежались, а в данный момент находились в разных ансамблях, но у всех троих были дела в Крыму. И когда Градскому предложили выступить на открытии слета, ему удалось собрать группу на один день. Даже скорее на один вечер.
Я была в короткой, слегка расклешенной юбке и той самой белой блузке, которую топтала в автобусе англичанка. Отстиралась нормально, даже следов не осталось, только неприятный осадочек. Ну и, разумеется, в своих многострадальных босоножках.
В общем, выглядела прекрасно, разве что волосы не успела как следует высушить. Но тут целиком и полностью был виноват Александр, внезапно ворвавшись в мое сознание из динамиков.
Я остановилась в двух шагах от помоста и принялась негромко подпевать, разглядывая молодого Градского. Длинные волосы рассыпались по плечам, а очки, от того же Фергюсона, на его лице смотрелись на удивление прекрасно, в отличие от мымры.
Заметив, что я подпеваю, покачиваясь из стороны в сторону, Александр улыбнулся, подмигнув, и вытянул в мою сторону правую руку.
На самом деле это не было каким-либо знаком лично мне. Я видела в интернете его концерты, и этим жестом он обращался к зрителю, но всё равно в тот момент у меня на душе стало легко и приятно.
Мелодия закончилась, и Александр опустил руку, слегка склонив голову на грудь, словно кланяясь.
Моя улыбка наверняка растянулась от уха до уха, и я захлопала в ладоши. Градский, подняв голову, улыбнулся в ответ, и теперь я точно знала: эта улыбка предназначалась исключительно мне, потому как я была единственной, кто ему аплодировал.
И, признаться, в тот момент меня это жутко шокировало. Я с удивлением оглянулась, рассматривая молодёжь. Пары уже распались и просто стояли, переговариваясь, даже не глядя на сцену. И только несколько парней и девушек рассматривали меня с чувством… превосходства?
У меня даже в горле заклокотало от возмущения. Люди платят деньги, чтобы попасть на концерт Градского. После каждой песни аплодируют, просят выйти на бис, а эти… За кого они себя приняли? Мол, такой удел скоморохов — развлекать народ?
Буйнов, выждав паузу, ударил по клавишам, барабанщик махнул палочками, но я, всё ещё горя возмущением, шагнула на помост и, махнув рукой, скомандовала:
— Стоять, мальчики!
Они в недоумении перевели свой взгляд на Градского, но я, не дав ему сказать ни единого слова, буквально вырвала микрофон из его рук и развернулась к так называемой элите ленинского комсомола.
— Уважаемые комсомольцы, — добавила в голос нотку сарказма, — лучшие из лучших. Наидостойнейшие. Правительство республик выбрало вас как самых ярких представителей будущих строителей коммунизма, — я обвела толпу взглядом, заметив, что привлекла внимание, и добавила: — Ну так что же вы себя ведёте как холопы на книжной ярмарке?
Если до этих слов кто-то и продолжал бубнить, то теперь воцарилась тишина. Переваривали услышанное. А я, не дав им опомниться, продолжила:
— Перед вами выступает, — внезапно вспомнив момент из фильма «Перекресток», где Ярмольник, играя в переходе, объявляет свою группу, выдала: — прославленный коллектив «Скоморохи»! Победитель многих конкурсов и лично для вас поёт один из лучших голосов современной эстрады. Поэт, композитор (едва не ляпнула: «народный артист Российской Федерации», хотя наверняка проглотили бы и это). На концерты, которые он даёт в Москве, невозможно пробиться. Люди аплодируют стоя и просят на бис (сомневалась, что такое уже было, но вдолбить в головы комсомольцам это следовало).
Я понимаю, не каждому певцу хочется похлопать в ладошки, но тому, кто проделал долгий путь, чтобы порадовать публику, причём совершенно бескорыстно, следовало отдать хотя бы дань уважения.
— Поэтому попрошу поприветствовать от всего комсомола обладателя уникального диапазона голоса в три с половиной октавы!
Я замялась на секунду, подумав, что эти, возможно, даже не смогли у себя в голове сформулировать мысль о том, что я пыталась до них донести. Ну и пусть, главное, чтобы впечатлились, и повторила:
— И потому очень вас прошу поприветствовать как следует группу «Скоморохи» и её руководителя — Александра Градского!
Где-то сбоку несмело захлопали. Потом ещё и ещё, и вот уже вечер утонул в шуме аплодисментов.
Сбоку увидела стоящую мымру, снова без очков. Стояла и с удивлением пялилась на меня. Вероятно, когда я взяла в руки микрофон, почувствовала подвох и понеслась, чтобы остановить очередное моё безобразие, но остановилась шагах в десяти.
Я обернулась и вручила микрофон остолбеневшему Градскому, улыбнулась и сошла с помоста. И тут же оказалась окружена знакомыми парнями и девушками. Они дружно хлопали в ладоши, стоя лицом к сцене, но когда я приблизилась, направили свои аплодисменты в мою сторону.
— Да ладно, — отмахнулась я, хотя вряд ли кто меня услышал в этом грохоте.
Комсомольцы бесновались ещё около минуты, словно заразившись моей энергией, а когда аплодисменты стихли, раздался смущённый голос Градского:
— Спасибо, друзья. Огромное спасибо. И отдельное спасибо этой милой девушке, — он показал на меня рукой, — не знаю, как вас зовут, но поверьте, это было неожиданно и очень приятно.
Я, улыбаясь, сделала лёгкий книксен, чем рассмешила всех, кто стоял около меня.
— Но продолжим. Следующая композиция…
— Слушай, — отвлёк меня Виталик, — а откуда ты его знаешь? Ты где-то слышала его песни?
— А ты не слышал? — удивилась я.
Виталик лишь пожал плечами.
Я перевела взгляд на Люсю, но и та отрицательно покачала головой. Вот те раз! Но стало более-менее понятно. В Москве Градский давным-давно гремит, а вот по окраинам нашей необъятной Родины о нём ни слуху ни духу. Это не XXI век, где любой мог спеть какую-нибудь хрень и выставить в интернете. Сейчас ребята пытались гастролировать по городам. Играли вот на таких слётах, на танцплощадках, куда не ходят продвинутые комсомольцы. И пробивались наверх только лучшие, обладатели действительно уникальных голосов.
