Украина против Донбасса. Война идентичностей - Евгений Вадимович Рябинин
История девятая
Война через объектив
Если я не буду это снимать, то люди, как моя мама, будут думать, что война – это то, что они видят по телевизору.
Кеннет Джарек
Летом 2022 г. состоялась фотовыставка ростовского фотожурналиста Сергея Венявского. Не помню, как я узнал о выставке, но было интересно посмотреть, что это такое и насколько автору удалось показать постапокалиптическую картину моего города. Это была первая выставка, после которой их будет еще не один десяток, выпущенная фотокнига, активная деятельность по освещению ситуации в Мариуполе. Сергей Константинович не любит, когда его называют военным фотожурналистом, объясняя это тем, что он не делает снимки на передовой, а пытается показать зрителю непосредственно ту картину, которая остается после военных действий. Тем не менее он соприкасается с войной, чтобы через фотографию показать миру трагедию отдельно взятого человека, города, страны.
– Почему фотография и почему военная фотография?
– Мне сейчас 52 года, а свои первые деньги я заработал в 14 лет, когда фотографировал детей в зоопарке на ослике, и черно-белая фотография тогда стоила 50 копеек, для меня это были сумасшедшие деньги. Я рос без отца, только с матерью, и нужно было чем-то заниматься. Мне в первом классе родственники подарили фотоаппарат «Смена-3», и я так увлекся им, что на протяжении целой недели крутил его в руках и пытался понять, как он устроен. Потом выпросил у матери денег на черно-белую пленку, отщелкал ее, бездумно, конечно, – потом же ее нужно было проявить. Пошел к старшим товарищам, они помогли ее проявить, так и пошло. Фотография для меня – это выражение жизни, выражение моих эмоций. Самое главное искусство фотографа – это когда ты свой взгляд вкладываешь во взгляд других людей. Один великий человек как-то сказал: «Мы показываем людям, что происходит на самом деле, но через призму своего взгляда». И я могу сказать, что это очень здорово, когда ты свой взгляд передаешь всему миру, когда через твое видение люди воспринимают то, что ты видишь. Все можно снять по-разному: лошадь, человека, машину; можно снять так, что это будет обычная фотография, а можно снять так, что она будет задерживать взгляд на себе. Для меня это очень важно, и я учился этому на протяжении многих лет, и до сих пор учусь, чтобы моя фотография несла как можно больше информации, чтобы она вызывала эмоции. Я до сих пор развиваю в себе способность вызывать эмоции через фотографии. Для меня важна обратная связь; я всегда прихожу на свои выставки и внимательно смотрю на реакцию людей, которые смотрят на мои фотографии, и я таким образом получаю обратную связь. Я считаю, что я научился «цеплять» людей, их эмоции.
– Нужно ли давать какое-то описание под фотографией, чтобы зритель мог понять, что на ней запечатлено?
– Нет, ни в коем случае. Фотография должна быть настолько информативна, что люди сами должны понимать, что на ней изображено. Возможно, в каких-то исключительных случаях, можно объяснить, что и где это происходит, а в целом человек сам должен понять и прочувствовать ситуацию.
– Почему военная фотожурналистика?
– Так получилось, что уже лет двадцать я связан с силовыми структурами, военными, работал на многих мероприятиях, участвовал в проектах, посвященных спецназу, Росгвардии, меня постоянно приглашали, есть несколько ведомственных наград. А когда началась СВО, я просто понял, что мне обязательно нужно туда поехать, не на передовую, а уже показать все постфактум.
– Это был первый опыт?
– Нет, я был в Чеченской республике, я снимал последствия разных терактов, катастроф, начиная с 1999 г., когда, к сожалению, в нашей стране начали активно происходить теракты в Волгодонске, Буйнакске, Москве, Каспийске, Махачкале. Я практически объехал все эти точки, снимал гуманитарную колонну в Чечне, снимал потопы, наводнения. Чем отличается Мариуполь, так это тем, что я уже на протяжении двух лет снимаю этот город. Опять же, я не на передовой, я не снимаю танки или солдат, идущих в атаку, я показываю последствия, тот мир, который остается после войны, – разруха, голод, трагедии людей. Последствия сильнее бьют по эмоциям людей, когда человек понимает, что такое война, что такое последствия войны.
– Когда было принято решение ехать в Мариуполь и когда непосредственно прибыли в город?
– Решение было принято 19 февраля, когда была объявлена эвакуация. Было понятно, что последуют какие-то военные действия, и была некая готовность к этому, потом 24 февраля было объявлено о начале СВО. Я тогда занимался гуманитарными проектами, снимал фильмы о беженцах, а в конце апреля у меня зародилась идея поехать в Мариуполь 9 мая и снять, как пройдет Парад Победы. Город был не до конца освобожден, но обстановка была более спокойная, и 6 мая я приехал со своим коллегой в Донецк, а 7 мая уже были в Мариуполе. Мы сняли небольшое шествие, и меня поездка в Мариуполь так сильно затронула, что я начал ездить туда постоянно и решил потом сделать большой масштабный проект, выставку, книгу. Потом меня попросили побывать в других городах, я был в Донецке, Луганске, Бердянске, Херсоне, Энергодаре. Мариуполь для меня был как перевалочный пункт, очень удобное расположение, чтобы ездить в другие города, кроме того я подружился со многими интересными людьми. На меня большое впечатление произвел первый мэр – Константин Иващенко, это очень интересный человек, благодаря ему я сделал очень много интересных работ. Осенью 2022 г. Президент РФ В.В. Путин присвоил Мариуполю звание «Город воинской славы». Я позвонил К. Иващенко, поздравил его, а он мне сказал, что в этом есть и Ваша заслуга, поскольку Вы везде показывали Мариуполь, по всей России и таким образом внесли также особый вклад. Мне приятно находиться там, и сейчас я планирую Всероссийский проект – «Мариуполь. Возрождение», планирую провести там несколько месяцев и показать уже другой город, не тот, который я видел в 2022-м, а современный, отстроенный, возмужавший, показать людей, которые уже улыбаются, могут спокойно ходить по улицам.
– Какие были первые чувства, когда Вы только прибыли в Мариуполь в мае 2022 г.?
– Чувства были разные, начиная от злости до отчаяния. Как так можно было поступить в XXI в.? Как только я увидел Мариуполь впервые, мне вспомнились архивные фото Сталинграда, он долгое время ассоциировался для меня с разрушенным Сталинградом. Я потом приехал, поднял архивные снимки Сталинграда, и фотографии были практически один в один. Когда я приехал с выставкой в Санкт-Петербург и разговорился с коллегами из Центрального архива, они согласились, что схожесть была большой. И из этого разговора родилась другая выставка, были найдены фотографии Мариуполя времен Великой Отечественной
