Homo Bonus. Обнадеживающая история человечества - Рутгер К. Брегман
«Завтра мы отправляем эту статью в ведущий психологический журнал», – пододвинув ко мне ноутбук, сказала Мари[391]. Я прочитал рабочее название: «Почти все, что, как вам кажется, вы знаете об эффекте свидетеля, неверно». Линдегор прокрутила страницу вниз и указала на одну из таблиц: «Здесь видно, что в 90 % случаев люди помогают друг другу».
В девяноста процентах случаев.
5
Получается, что в поступке Рубена, Рейнира, Ринка и Витсе, прыгнувших февральским днем в ледяную воду амстердамского канала, нет ничего удивительного. Это была нормальная, естественная реакция. В таком случае возникает вопрос: что же тогда произошло 13 марта 1964 года, в ночь убийства Китти Дженовезе? И можно ли доверять широко известной версии событий?
Одним из первых, кто усомнился в равнодушии очевидцев убийства, стал историк-любитель Джозеф Де Мэй, который переехал в Кью-Гарденс спустя десять лет после смерти Китти. Де Мэй заинтересовался историей, которая принесла кварталу дурную славу, и решил провести собственное расследование. Он начал изучать архивы, старые газеты, полицейские отчеты и выцветшие фотографии. Постепенно, фрагмент за фрагментом, у него стала складываться картина того, что произошло на самом деле.
Давайте попробуем снова взглянуть на события 13 марта 1964 года, но на этот раз опираясь на множество данных, полученных Де Мэем и его последователями[392].
В 3:19 ночи на Остин-стрит раздались страшные крики. Однако ночь выдалась холодная, и окна в большинстве квартир были закрыты. Улица плохо освещалась. Те, кто выглянул посмотреть, что происходит, не заметили ничего странного. Кто-то разглядел женщину, которая, пошатываясь, брела по улице. Возможно, пьяная, предположили они. Ничего удивительного – неподалеку располагался бар.
Тем не менее как минимум два человека все-таки позвонили в полицию. Это были отец Майкла Хоффмана, который впоследствии сам станет полицейским, и Хэтти Гранд, соседка Китти. «Они ответили, что им уже звонили по этому поводу»[393], – вспоминала она годы спустя.
Но полиция так и не приехала.
Почему? Почему стражи порядка не помчались на вызов, включив сирену на полную мощь?
Возможно, диспетчер, отвечавший на первые звонки, решил, что это обычная семейная ссора. Отставной полицейский Хоффман предполагает, что именно поэтому полиция не спешила в Кью-Гарденс. Вспомним, что в те годы люди не обращали особого внимания на избиение жен мужьями, а супружеское изнасилование даже не считалось преступлением.
А что же пресловутые 38 очевидцев?
Это число, которое впоследствии упоминалась в песнях, театральных постановках, книгах и фильмах, соответствует общему числу опрошенных полицией. Подавляющее большинство из них вообще не были очевидцами. В лучшем случае они что-то слышали, но некоторые той ночью даже не просыпались.
Однако было два исключения. Первым был сосед Китти Джозеф Финк – странноватый одинокий мужчина, открыто ненавидевший евреев (местные дети прозвали его Адольфом). В ночь убийства он не спал и видел первое нападение на Китти, но ничего не предпринял.
Вторым человеком, бросившим Китти на произвол судьбы, был другой сосед, Карл Росс, который дружил с погибшей и ее подругой Мэри Энн. Росс своими глазами видел, как убийца настиг Китти в подъезде (на самом деле нападений было два, а не три, как писали СМИ), но запаниковал и сбежал. Именно Росс признался полиции, что ему «не хотелось в это ввязываться». Как выяснилось, он не хотел огаски, потому что в ту ночь был пьян, а кроме того, опасался, что газеты растрезвонят, что он гей.
В 1964 году гомосексуальность была вне закона, и полиция зачастую жестоко обращалась с геями. Однако Росс боялся не только полиции, но и газет вроде New York Times, клеймивших гомосексуальность как опасную болезнь[394]. (В частности, Эйб Розенталь, благодаря которому история Китти получила такую известность, был ярым гомофобом. Незадолго до убийства Китти он опубликовал статью под заголовком «Рост числа открытых гомосексуалов в городе вызывает всеобщие опасения»[395].)
Разумеется, это никак не оправдывает поведение Карла Росса. Пусть даже он был пьян и напуган, он должен был сделать хоть что-то, чтобы помочь подруге. Но он всего лишь позвонил своему приятелю, который велел Россу немедленно вызвать полицию. Боясь звонить из собственной квартиры, Росс пробрался по крыше к другой соседке, а та разбудила жившую рядом женщину.
Эту женщину звали София Фаррар. Когда она услышала, что Китти лежит внизу, истекая кровью, то не колебалась ни секунды. Она выбежала из квартиры, пока ее муж еще натягивал брюки, крича ей вдогонку, чтобы она его подождала. София не знала, ушел убийца или нет, но это ее не остановило: «Я побежала на помощь. Это совершенно естественно»[396].
Когда она открыла дверь в подъезд, где лежала Китти, убийца уже скрылся. София обняла подругу, и та на мгновение расслабилась, прильнув к ней. Именно так на самом деле умерла Кэтрин Сьюзан Дженовезе: в объятиях своей соседки. «Для моей семьи это бы многое изменило, – сказал брат Китти Билл, услышав эту историю много лет спустя. – Если бы мы только знали, что Китти умерла не одна, а на руках у подруги…»[397]
Но почему про Софию все забыли?
Почему о ней не написали ни в одной газете?
Ответ на этот вопрос обескураживает. По словам сына Софии, его мать дала интервью одной журналистке, но на следующий день прочла в статье, что якобы «не хотела вмешиваться». Это привело ее в ярость, и она поклялась никогда больше не общаться с журналистами.
И София была не единственной. Десятки жителей Кью-Гарденса жаловались на то, что газетчики постоянно перевирали их слова. Многие даже решили уехать из этого района. Но журналистов это не остановило. 11 марта 1965 года, за два дня до первой годовщины гибели Китти, один из них решил «пошутить». Посреди ночи он приехал в Кью-Гарденс и начал истошно вопить. Вокруг наготове стояли фотографы, которым не терпелось запечатлеть реакцию местных жителей.
Все это выглядит полнейшим безумием. Ровно в те годы в Нью-Йорке поднималась волна гражданских движений. Мартину Лютеру Кингу присудили Нобелевскую премию мира. Миллионы американцев выходили на улицы с протестами по самым разным поводам. В одном только Квинсе работало больше двухсот общественных организаций. А пресса все это время продолжала маниакально обсасывать тему «эпидемии безразличия».
Нашелся, впрочем, один журналист, радиорепортер по имени Дэнни Минэн, который скептически отнесся к истории о равнодушных очевидцах. Перепроверив факты, он выяснил, что большинство свидетелей считали, что видели той
