Варварство. Эксклюзивные свидетельства о вторжении США и Великобритании в Ирак и его оккупации - Салям Мусафир
САЛЯМ МУСАФИР: А какого характера были вопросы?
ШИХАБ АЛЬ-АББАСИ: Сначала спрашивали: «Где ваше ядерное оружие?» Я говорил, что у нас нет ядерного оружия, что я не отвечаю за ядерное оружие и не имею к нему никакого отношения.
САЛЯМ МУСАФИР: А второй вопрос?
ШИХАБ АЛЬ-АББАСИ: Второй вопрос был о местонахождении Саддама Хусейна. Я ответил, что если вы со всей вашей мудреной техникой, шпионами и спутниками не знаете, где Саддам, то я, клянусь Аллахом, тем более не могу знать, где он находится. Я при этом говорил правду. Мне сказали: «Нам известно, где он». А я в ответ: «Зачем тогда спрашиваешь, если знаешь?» И спросил у него: «И где же он?» Следователь сказал: «Он сейчас в стеклянной комнате на дне озера, и при нем пара ракет». «Это что, из фильма о Джеймсе Бонде? – сказал я. – Зачем же спрашиваешь, коли сам знаешь?»
САЛЯМ МУСАФИР: Это была шутка?
ШИХАБ АЛЬ-АББАСИ: Судя по тону его голоса, он явно не шутил. Стал снова расспрашивать о складах ядерного оружия. Я отвечал, что мне об этом неизвестно. Вопросы повторялись изо дня в день. Как-то раз он спросил о попытке покушения на американского президента Джорджа Буша в Кувейте. Я ответил, что не имею к этому никакого отношения и ничего об этом не знаю.
САЛЯМ МУСАФИР: А что, действительно была попытка покушения на Буша?
ШИХАБ АЛЬ-АББАСИ: Да, разговоры об этом ходили. Американцы следуют заветам Геббельса: лги, снова лги и вновь лги, пока сам не поверишь. У американцев огромный пропагандистский аппарат.
САЛЯМ МУСАФИР: Но, несомненно, такой высокопоставленный чиновник аппарата безопасности, как вы, в ранге, сопоставимом со званием генерал-лейтенанта, должен был знать, существовал подобный план или нет.
ШИХАБ АЛЬ-АББАСИ: В нашем аппарате немало управлений. Мы не можем задавать друг другу вопросы. Если кто-то из нас был в отъезде или отсутствовал, то по его возвращении не допускалось спрашивать его о том, где он был.
САЛЯМ МУСАФИР: Это одно из правил разведывательной работы?
ШИХАБ АЛЬ-АББАСИ: Таковы правила нашей работы в разведке.
САЛЯМ МУСАФИР: Но ведь допускается, чтобы другие управления разведслужбы были осведомлены о подобных масштабных и серьезных операциях, особенно учитывая, что ваше управление называется Управление специальных операций.
ШИХАБ АЛЬ-АББАСИ: Аппарат разведки начинался с десятого управления. Десятое управление – это «специальные операции». По мере развития этого управления начал развиваться и аппарат…
САЛЯМ МУСАФИР: Разветвляться.
ШИХАБ АЛЬ-АББАСИ: Именно – разветвляться. У нас появились секретная служба, контрразведка, «враждебная деятельность», а также политическая и экономическая разведка.
САЛЯМ МУСАФИР: В какой мере вы воспользовались советским опытом? Как известно, вам довелось продолжительное время проходить обучение в советских органах.
ШИХАБ АЛЬ-АББАСИ: Мы воспользовались советским и кубинским опытом, опытом других стран, в том числе опытом французов и югославов. Но мы сформулировали свою особую стратегию, именно как аппарат. Аппарат КГБ – гигантская служба мирового масштаба с огромным опытом, опиравшаяся на силу русских или СССР. Ирак – это не Советы и не русские. Однако мы сумели использовать их опыт, а многие наши люди прошли курсы в СССР, в Югославии, во Франции и на Кубе…
САЛЯМ МУСАФИР: И в Восточной Германии.
ШИХАБ АЛЬ-АББАСИ: И в Восточной Германии. Мы учились на своем опыте и на своих провалах. Несомненно, наши неудачи послужили для нас уроками. Разведывательная служба – вовсе не то, что утверждают некоторые, говоря, что мы убиваем и мучаем. Что мы должны сказать шпиону и агенту, наносящему вред государству? Что я скажу ему? Предложу ему чашечку чая? Однако, несмотря на это, противодействие таким людям в наши задачи не входит. Это задача органов общей безопасности. Если же речь идет о сети агентов, проникших в страну из-за рубежа, то это уже задача органов разведки, контрразведки и борьбы с враждебной деятельностью, которые ведут тщательную слежку за этой сетью, чтобы потом очистить от нее страну.
САЛЯМ МУСАФИР: Насколько значительным было влияние аппарата (разведслужбы) на принятие политических решений прежним режимом?
ШИХАБ АЛЬ-АББАСИ: Аппарат, как государственный институт, отличали исключительная лояльность и принципиальность, несмотря на ряд имевшихся недостатков. Президент Саддам Хусейн, да смилостивится над ним Аллах, говорил буквально следующее: «Самые смелые люди, не боящиеся высказывать свое мнение, – это офицеры иракских спецслужб».
САЛЯМ МУСАФИР: Он прислушивался к вам?
ШИХАБ АЛЬ-АББАСИ: Это важный момент. Президент слушал всё и знал всё. Вопрос только в том, всё ли до него доходило? Все, начиная от секретной службы, контрразведки, специальных операций, службы по борьбе с враждебной деятельностью до многочисленных управлений нашего аппарата, представляли свои отчеты, стараясь сделать их как можно более точными, продуманными и достоверными. Мы не обманывали президента, не старались внушить ему: «Господин президент, Ирак неприступен, к нам даже муха не прилетит незамеченной». Как-то раз, будучи в командировке, – а те, кто сейчас меня слушает, не даст соврать – на участке от горы Санам близ Басры на юге Ирака до деревни Арар на границе с Саудовской Аравией мы наблюдали, как по пути движения нашу машину сопровождает с другой стороны границы американский вертолет «Блэк Хок». Он зависал, когда наша машина останавливалась, а когда мы трогались с места, продолжал полет.
САЛЯМ МУСАФИР: В каком году?
ШИХАБ АЛЬ-АББАСИ: Точно помню, в 2002-м.
САЛЯМ МУСАФИР: До вторжения.
ШИХАБ АЛЬ-АББАСИ: Да. до вторжения. Мы доехали до Арара, район Накрат Ас-Сальман в провинции Самава. Это символическое место в истории Ирака.
САЛЯМ МУСАФИР: Тюрьма в пустыне.
ШИХАБ АЛЬ-АББАСИ: Тюрьма в пустыне. Сейчас она разрушена. Как ответственное лицо, я составил отчет о командировке. В отчете я указал, что даже муха не сможет проникнуть в Ирак, поскольку мухи летят на сахар, а наши солдаты голодны, у них нет ни сахара, ни чего-либо другого. Но я утверждал, что в Багдад может войти группировка в составе
