Триумфы и трагедии ХХ века - Никита Андреевич Исанов
Беляков пишет: «Байдуков уступает место Чкалову. Мы уже двенадцать часов в полете. Я отработал свои восемь часов и хочу отдохнуть. Но Байдуков тоже нуждается в отдыхе. Он не спал сначала из-за масла, а затем вел самолет вслепую. Это нелегко. Через некоторое время договариваемся, и я сдаю Георгию свою вахту. Мы идем над Баренцевым морем, закрытым облаками. Погода хорошая».
К вечеру вновь залетели в облака. Снова слепой полет. Снова обледенения. Теперь за бортом –24. В кабине холодно. Сначала стекла, а затем и фюзеляж самолета начинают покрываться льдом. В моторе тряска. Чкалов снова работает антиобледенителем. Главное, чтобы винт не замерз. «22 бесконечно длинные минуты слепого полета». К 21 часу по Гринвичу пролетели уже 3000 километров от Москвы. Высота 4100. Беляков пишет: «Голова работает вяло. Хочется сидеть не двигаясь, ничего не делать. Нужно усилие, чтобы расшифровать радиограмму». У Чкалова предательски разболелась нога. Когда-то в детстве он ее ломал, и теперь она дала о себе знать. График работы и отдыха, составленный пилотами до вылета, совершенно сбился. Теперь все отдыхают по мере надобности. Но больше работают. Беляков замечает перерасход топлива. Но конечная точка еще достижима. Теперь главное – держаться плана. И все непременно будет хорошо. Приближался Северный полюс.
Иван Папанин
Всего за месяц до полета команды Чкалова, 21 мая 1937 года, на Северный полюс высадилась первая в мире экспериментальная группа советских полярных исследователей Ивана Папанина. Теперь на пути перелета в США была советская станция, которая могла служить радиомаяком и северным метеоцентром, сообщающим погоду на маршруте.
Байдуков вспоминает: «Время идет медленно. Кажется, что летим целый месяц. Это от усталости… За все время закусывали только раз. Да и съели-то всего по бутерброду с ветчиной… Вот пить хочется ужасно! Горло пересыхает. Но вода у нас холодная – как лед». Летчиков радовало то, что летом на Северном полюсе вообще не заходит солнце. Почти каждый раз, оказываясь в плотной гуще облаков, они имели возможность подняться чуть выше и отдохнуть, посмотрев на солнце. И всякий раз, когда самолет замерзал, они могли спуститься ближе к земле и отогреть его.
Запасы кислорода быстро убывают. Экипаж хоть и надевает кислородные маски, но уже очень быстро устает.
Байдуков пишет: «…из передней части самолета что-то вдруг брызнуло. Переднее окно самолета сразу покрылось толстым слоем льда. Значит, мотор выбросил воду, и она на морозе мгновенно замерзла. Мурашки пробежали по спине. Я закричал во всю мочь, чтобы мне дали кинжал… Через боковое окно я просунул руку и срубил им кусочки льда. Получилось светлое окошечко, через которое я вновь увидел мотор. И – о ужас! – прибор, стоящий над мотором, показывает, что в моторе нет больше воды. А без воды наш мотор не проработает и часа – сломается. Вот-вот – и мы безудержно пойдем вниз, как подстреленная птица». С ужасом об этом писал в воспоминаниях и Чкалов. Вся вода, что была на борту, к тому времени замерзла. Чкалов вспоминал, что в бак слили чай с термосов. Он единственный не замерз, так как термосы, как вы помните, были еще и крепко укутаны снаружи. Это и спасло в критический момент. Чуть позже, когда снизились и пролетели Северный полюс, разморозили замерзшую во всех баках воду и добавили в двигатель.
Приборная панель АНТ-25
Как только все трудности пройдены и ни самолету, ни пилотам больше ничего не угрожает, жизнь быстро входит в привычное русло. Возвращается аппетит. Чкалов по-прежнему почти ничего не ест. А Байдуков с Беляковым съедают замерзшие яблоки и греют на трубе отопления кабины напрочь замерзшие апельсины. Все страшное позади. Они уверены в самолете и не беспокоятся, что на оставшемся пути что-то может пойти не так.
Беляков пишет: «Газ сбавлен, самолет несется уже низко над землей. Еще мгновение – и моноплан, плавно опускаясь, касается колесами земли. Он быстро катится по мокрой примятой траве… Наконец наш АНТ-25 останавливается около ангара. Я читаю: “Военный аэродром Пирсон-Филд”. Георгий выключает двигатели. Полет окончен».
Военный аэродром Пирсон-Филд
Советские пилоты совершили то, что еще никому не удавалось сделать во всей истории человечества. Они пролетели, образно говоря, под крышей мира. Чкалов, Байдуков и Беляков пробыли в воздухе 63 часа 16 минут. В газете «Правда» 9 августа 1937 года написали: «Официально признано, что товарищи Чкалов, Байдуков и Беляков пролетели по прямой 8582 километра 960 метров».
Но здесь очень важно иметь в виду, что в таких случаях фиксируется расстояние, пройденное по прямой, и оно в разы меньше пути, фактически пройденного. Беляков записал, что они прошли по воздуху 11 430 километров. Впереди летчиков ждало земное путешествие по Северной Америке.
Разбившийся самолет, который пилотировал В. Чкалов
Летчику Байдукову и штурману Белякову судьба уготовила долгую жизнь. И лишь Валерию Чкалову суждено было разбиться во время испытательного полета нового самолета в декабре 1938 года – всего через полтора года после своего триумфа, прославившего его на весь мир. И вот что мне подумалось: судьба Чкалова чем-то неуловимо напоминает судьбу другого не менее легендарного первооткрывателя – Юрия Гагарина. Что-то в них родственное. Оба – летчики. Оба совершали свои прорывы в невероятно сложных условиях. И, что самое трагичное, оба погибли в авиакатастрофах, управляя самолетом, в возрасте 34 лет. Чкалов – в 38-м, Гагарин – в 68-м, с разницей ровно в три десятилетия. Конечно, все это лишь совпадения, и искать здесь какую-то скрытую закономерность – занятие бессмысленное. Наверное, это просто судьба. Судьба, которая навсегда и неразрывно связала этих людей с небом, которому они были так беззаветно преданны.
Глава 9
Гамбургер имени Микояна
Дать плохой обед – это хуже, чем сшить плохой костюм или сделать плохие ботинки…
А. Микоян
Ну,
