Где. Повесть о Второй карабахской войне - Коля Степанян
– Давай сядем, – тихо сказал Манч.
Присели на голую землю.
– Это самоубийство, брат. Мы не можем пойти туда.
– Да, это самоубийство.
– И?
– Что «и»?
– Что будем делать?
– Расскажем о том, что увидели. Скажем, что наша группа этим путем не пойдет.
Я выдохнул.
– Неприятно на это смотреть, – сказал Манч.
– Странно, что деревню еще не перевернули вверх дном.
– Думаю, это вопрос времени. Пошли отсюда – нужно найти дорогу обратно, пока еще есть немного света.
* * *
Пока я рассказывал Ато и Давиду об увиденном, Манч рассказывал остальным. Их обсуждение длилось гораздо дольше.
– Ну что? – спросил я Манча, когда он наконец вернулся.
Выглядит сильно уставшим.
– Я очень хочу спать. Если вкратце, то никто никуда не идет.
– Супер, – обрадовался я.
– А что будем делать? – поинтересовался Давид.
– Выжидать. Больше ничего не остается.
– А в деревню?
– Завтра.
Манч лег. Я повернулся в сторону Давида.
– Ты веришь в наступление наших?
– Не очень, если честно.
* * *
Следующим вечером группой в шесть человек мы отправились в деревню. В группе были я, Манч, Арташ и Артем (двое крепких деревенских ребят, которых я знал по армии), и двое совсем незнакомых мне парней из другого подразделения.
Луна была не полной, но округлой, давала много света. Не без труда нашли дорогу к домам. Точнее, к злополучному третьему дому.
Идти такой большой группой было ошибкой, и мы с Манчем это сразу поняли. Шесть пар ног производили слишком много шума.
Зашли в подвал. Фонарики были только у меня и Манча – маленькие фонарики на зажигалках. Их мы нашли в первом доме. Бесценная вещь в условиях, в которых мы оказались. Большой палец гладил выключатель на зажигалке. Тусклый свет, исходивший от этих фонариков, давал ровно столько света, сколько было необходимо.
Подвал был, к счастью, полный. А ребята, к несчастью, очень голодные и мучимые жаждой. Начался переполох.
Мы с Манчем подсвечивали ряды с провизией, пытаясь как-то сосчитать, сколько там всего.
И тут – «шрхк»!
Кто-то уронил двухлитровую банку с огурцами, пытаясь ее открыть в темноте.
Большой палец мгновенно зажимает выключатель и тянет его наверх. Одновременно оба тусклых света исчезают. Тишина. Темнота. Мы замерли в страхе.
– Ничего не трогайте! – свирепо прошептал Манч спустя секунд десять.
Пока он это говорил, кто-то все-таки открыл компот штык-ножом. Начали передавать по кругу.
Манч подобрал плетеные мешки из-под картошки, лежавшие в углу. И пару-тройку других вместительных сумок.
– Вот. Загружайте мешки, – сказал он рассерженно, передавая их ребятам. – Возьмите мой фонарик.
Спустя минут двадцать каждый нес большой плетеный мешок в одной руке и одну двухлитровую банку с компотом в другой. Автоматы – на спине.
По дороге кто-то опять уронил банку. Разбилась со звонким треском. Это добавило нам скорости по пути к лагерю! Добрались спустя час. Подсчитывали нажитое: 12 банок лечо, 10 банок аджики, 6 варений и 5 двухлитровых банок компота.
А еще я набил карманы штанов сухофруктами.
* * *
– Загадывай.
Настал новый день. Время обеда. Раздали по банке аджики на двух человек. На должность заведующего хозяйственными делами назначили, не задумываясь, Ато. Все добытое лежало по правую от нас сторону под его бдительным контролем.
Постановили: пьем дважды в день по два глотка компота каждый. Ато сам обходил лагерь, передавая банку каждому из ребят. Раненым давали пить больше.
Таким образом, в день уходила примерно одна двухлитровая банка. У нас их было пять. Пять банок – пять дней.
Из еды сейчас аджика, и вечером – варенье из расчета по две ложки на человека.
– Загадал, – наконец откликнулся Ато.
Мы с ним делим аджику, договорились есть по две ложки. Съев свои две, он передает банку мне.
– Вымышленный персонаж? – начинаю я стандартно, закидывая первую ложку аджики в себя.
Вкусно! Острая. Обожаю острую еду.
– Да.
– Мужчина?
– Да.
– У него есть суперсила?
– Нет.
Мы сегодня весь день играем в «угадай персонажа». Сначала вчетвером играли, потом Манч с Давидом устали.
– Из фильма?
– Нет.
– Мульт?
– Да.
Ем вторую ложку, передаю банку, думаю.
– Он старше двадцати?
– Нет.
– Джими Нейтрон?
– Кто это?
– Ты не знаешь Джими Нейтрона?
– Нет.
Оборачиваюсь на ребят.
– Вы знаете, кто такой Джими Нейтрон?
– Да, – ответил Манч.
– Любитель раке-е-ет и сладких конфе-е-е-ет, – пропел Давид с улыбкой. – Че, правда не смотрел?
Ато покачал головой.
– Так, ладно. Молодой тип из мультика. Хмм… младше пятнадцати? – продолжил я.
– Да.
– Арнольд?
– Не знаю такого.
– И Арнольда не знаешь??
Ато опять качает головой.
– Персонаж – мальчик младше пятнадцати без суперсилы, не Джими и не Арнольд, – бросаю всю собранную информацию в сторону Давида и Манча.
– Так у Джими же есть суперсила, – возразил Дав.
– Он просто умный.
– Ну… ладно. Это комедийный мульт? – спросил он Ато.
– Да.
– Морти?
– Да, – обрадованно ответил Ато.
– Кто? – удивился я.
– Ты не знаешь Морти? – удивился Ато.
– Нет.
Молча доели аджику.
8
Честно говоря, никогда не осознавал, насколько в моей жизни важен поисковик. Насколько он для меня ценен. Пока не оказался запертым с самим собой и своими мыслями в лесу без какой-либо связи с внешним миром.
Я часто напевал одну песню, называется «Կանչում եմ, արի, արի» («Канчум эм ари ари», то есть «Зову: “Приди, приди!”»). Но каждый раз спотыкался на середине второго куплета – никак не мог вспомнить слова. Меня это сильно злило. Я пел первый куплет, потом повторял его. Потом переходил на второй, пропевал первые две строчки… выругивался и начинал заново.
Спросил ребят, знают ли они эту песню, – не знали. Даже Дав не знал, хотя он знал примерно все, еще и музыкант.
– Я больше по року, – оправдался он.
Я не преувеличиваю: Дав действительно знал примерно все. Самое близкое, что я смог найти к гуглу.
Знаете, что он ответил, когда я ему об этом сказал?
– А ты знаешь, что гугол – это число? Единица со ста нулями.
Вот такой вот тип. Манч, тоже, кстати, много всякого знает.
– А что это за песня? Откуда ты ее знаешь? – спросил Ато.
Темнело. Дул легкий ветерок. Падали осенние листья. Острота только что съеденного лечо из третьего дома все еще будоражила наши ничем не заполненные внутренности.
Мы лежали на земле, каски под головами, ружья рядом. Самое время говорить о любви.
– На втором курсе университета я был координатором. То есть принимал и направлял первый курс, всячески помогал адаптироваться и все такое, – начал я. – На лингвистическом факультете, на котором я учился,
