Вячеслав Молотов. От революции до Перестройки. - Александр Владленович Шубин
Стаффорд Криппс. 1940-е. [Из открытых источников]
Уже 27 июня в Москву вернулся британский посол Криппс, который привез с собой военную миссию во главе с генерал-лейтенантом Ф. Мэйсоном-Макфарланом и экономическую во главе с предпринимателем Л. Кэдбюри. На этот раз британцы действовали куда оперативнее, чем на переговорах 1939 года. Молотов взял быка за рога, поставив вопрос о высадке десанта на северном берегу Франции, а также о поддержке со стороны британского военно-морского флота в районе Петсамо и Мурманска[756]. Понятно, что второй вариант имел второстепенное военное значение, но надо же с чего-то начинать. Затронул Молотов и перспективы послевоенного устройства. Где после победы над Германией будет проходить западная граница СССР? Как в 1941 году или как в 1938-м?
Подтвердив готовность Великобритании оказать СССР экономическую помощь, Криппс в то же время отметил, что для политического соглашения «время еще не созрело, так как накопилось немало взаимного недоверия от прошлого, да это могло бы и задержать немедленные меры практической помощи»[757]. Молотов напомнил, «что раньше сам Криппс предлагал сначала договориться об обшей политической установке во взаимоотношениях между Англией и СССР, чтобы этим облегчить разрешение отдельных интересующих стороны вопросов». В отношении поставок Криппс сразу перевел стрелки на США, поскольку промышленность Англии работает на собственную оборону. Все, о чем он сумел договориться перед отъездом – это о «25 тыс. т каучука и 5 тыс. т олова»[758]. Насчет прямой военной помощи Великобритании тоже не стоит обольщаться – все войска заняты.
Эта беседа наметила основные линии советско-британских отношений – весьма конфликтных. Молотову, как и Сталину, приходилось выступать в непривычной для них роли просителей, но скоро их просьбы стали выглядеть как требования. Молотову отныне предстояло отслеживать в отношениях с Великобританией, а затем и США два основных вопроса: поставки в СССР и военные действия союзников, способные ослабить натиск Германии и ее союзников на Восток. И прежде всего: когда же наконец будет открыт второй фронт в Европе?
Учитывая позицию Великобритании, нужно было срочно активизировать отношения с США. Еще 24 июня Рузвельт выступил с заявлением о намерении «оказать России всю помощь, какую только сможем»[759]. Исполняющий обязанности Государственного секретаря США С. Уэллес 26 июня заявил советскому послу К. Уманскому: «Американское правительство считает СССР жертвой неспровоцированной, ничем не оправданной агрессии». Американцы обещали оказать СССР «всю посильную поддержку в пределах, определяемых производственными возможностями США и его наиболее неотложными нуждами». США сняли прежнюю блокировку советских финансовых операций и решили не применять к СССР ограничений, предписанных актом о нейтралитете. Уэллес запросил советское правительство о его конкретных пожеланиях по поводу необходимой помощи[760]. Молотов обсуждал возможную американскую помощь с послом США Л. Штейнгардом 29 июня, причем высказывался о президенте США не самым любезным образом: «насколько он знаком с заявлением Рузвельта, оно ему кажется не вполне ясным… согласно этому заявлению, Америка может помочь Советскому Союзу лишь ботинками и носками».
Франклин Д. Рузвельт. 1940-е. [Из открытых источников]
Для Штейнгарда такая интерпретация была странной, ведь Рузвельт говорил о всевозможной помощи, и он просил сообщить, что именно желало бы получить советское правительство из Америки. Молотов в общих чертах перечислил предметы вооружения и оборудования, необходимые Советскому Союзу[761]. В тот же день Молотов отправил Уманскому советские пожелания: «1) самолеты-истребители одномоторные – 3 тысячи, 2) самолеты-бомбардировщики – 3 тысячи, 3) станки, прессы и молоты для авиазаводов – на 30 млн долларов, 4) зенитные пушки от 25 до 47 миллиметров – 20 тыс. штук с боекомплектами, 5) крекинг и другие установки для выработки высокооктанового авиагорючего и установки для выработки авиамассы, 6) толуола – 50 тысяч тонн, 7) оборудование для заводов по выработке толуола, 8) оборудование для шинного завода, 9) оборудование для завода по производству проката легких сплавов. Желательно, чтобы был предоставлен кредит на пять лет по этим товарам. Результаты телеграфируйте»[762]. 5 июля в Великобританию и США была направлена военная миссия во главе с генерал-лейтенантом Ф. Голиковым.
8 июля началась личная переписка глав правительств СССР и Великобритании. Черчилль выразил радость по поводу мужественного сопротивления Красной армии. Принимая от Криппса письмо Черчилля, Сталин вернулся к вопросу о необходимости заключения советско-британского соглашения, смягчив впечатление, создавшееся от разговора посла с Молотовым. Сталин разъяснил, как он понимает соглашение:
«1. Англия и СССР обязываются оказывать друг другу вооруженную помощь в войне с Германией.
2. Обе стороны обязываются не заключать сепаратного мира».
При подобной элементарной постановке вопроса непонятны причины нерешительности британских лидеров. Сталин заверил, что Советское правительство не ставит вопроса о разграничении сфер влияния. Оно также не намерено определять, сколько вооруженных сил каждая сторона выставит против Германии. Сейчас важно «не создавать иллюзии, что Англия изолируется от СССР, а СССР от Англии, и заключить пакт взаимопомощи»[763].
К обсуждению текста соглашения Сталин и Криппс приступили 10 июля. Правда, Черчилль предлагал назвать этот документ не соглашением, а «согласованной декларацией», опасаясь недовольства антисоветских кругов британской элиты столь резкой сменой курса в отношении СССР. Под давлением Сталина и Молотова Криппс, а затем и Черчилль все же согласились озаглавить документ «Соглашением о совместных действиях правительства Союза ССР и правительства Его Величества в Соединенном Королевстве в войне против Германии». Молотов и Криппс подписали его 12 июля. Принципиальные позиции были таковы:
«1. Оба Правительства взаимно обязуются оказывать друг другу помощь и поддержку всякого рода в настоящей войне против гитлеровской Германии.
2. Они далее обязуются, что в продолжение этой войны они не будут ни вести переговоров, ни заключать перемирия или мирного договора, кроме как с обоюдного согласия»[764].
В июле Молотов и Криппс обсуждали совместные действия от Мурманска до Норвегии, а также в Иране, Сталин же в послании Черчиллю 18 июля вновь поставил вопрос об открытии второго фронта. И все же прежде следовало начать разгребать дипломатические завалы 1939–1941 годов. Советское руководство решило сделать первый шаг. Одна из важнейших проблем, без решения которой нельзя было наладить нормальные отношения с Великобританией
