Нерон. Безумие и реальность - Александр Бэтц
Центральным элементом здания на Оппии был восьмиугольный зал, облицованный мрамором, в который с верхнего этажа спускалась водяная лестница, создавая атмосферу нимфея. Комната имела диаметр 14 метров и была увенчана куполом. Отсутствие украшений на куполе позволяет предположить, что были и другие украшения, которые не сохранились, возможно, потому, что были деревянными, – вероятно, это восьмиугольное помещение являлось главной столовой Domus Aurea с вращающимся небосводом в куполе, о котором писал Светоний (рис. 19)[1176].
Вскоре после того как руины Domus Aurea были заново открыты в эпоху Возрождения, любители античности со всей Европы спустились в его подземелья. Особую ауру источали крупные фрагменты мраморных панелей и хорошо сохранившиеся фрески, написанные на оригинальные сюжеты. Некоторые особо вдохновленные античными мастерами кое-где даже оставили собственные эскизы, набросав прямо на камне мотивы художников времен Нерона и стремясь подражать им[1177]. Охрана памятников – это идея эпохи модерна. Вернувшись на поверхность земли, художники делились своими впечатлениями о подземных пещерах, «гротах», по-итальянски grottesco называлось то, что можно было увидеть на стенах и потолке этих подземелий, а слово «гротеск» вскоре пришло и в немецкий язык. Комнаты дворца когда-то украшали богатые орнаменты, предметы быта и фантазии сливались воедино, масштабы становились какими-то размытыми, назначение предметов будто растворилось в туманной дымке прошлого. Где начинался реальный мир, где заканчивался искусственный? В таком стиле живописи найти ответ было непросто, следовательно, она точно соответствовала вкусам Нерона[1178].
Рис. 19. Восьмиугольный зал был центром Золотого дома. Зал был украшен драгоценным мрамором и увенчан вращающимся куполом, на котором, вероятно, был изображен небосвод
© Steve Heap / Shutterstock.com
Плиний Старший называет имя одного из художников, участвовавших в создании произведений искусства в Domus Aurea – Фабулл. Он тоже был светилом своего времени, как и создатель колосса Зенодор. Фабулл написал Минерву, и, глядя на эту картину, зрителю кажется, что богиня смотрит на него, где бы он ни стоял, – этакая античная Мона Лиза! Плиний пишет далее, что Фабулл был человеком честным и серьезным, писал исключительно в тоге (что кажется довольно непрактичным: тога представляла собой кусок ткани длиной около шести метров). Плиний считает стиль Фабулла несколько перегруженным деталями, но все же выражает сожаление, что его искусство оказалось в стенах Золотого дома словно в заточении[1179].
Некоторые сенаторы старой закалки наверняка тоже чувствовали себя пленниками этой чрезмерной роскоши. Чтобы не потерять свой общественный статус, им приходилось пользоваться гостеприимством в Domus Aurea. Однако Нерон решал, когда, кого и прежде всего как приветствовать у себя на банкете, и существовали тонкие различия в выражении императорской благосклонности или неприязни. Многочисленные столовые в здании на Оппии различались планировкой. Таким образом, картины, мебель и скульптуры передавали скрытые послания, отделявшие фаворитов от сидящих на галерке[1180]. Чем большей благосклонностью императора пользовался гость, тем ближе он сидел к октагону, любуясь звездным небом. На какое-то время это место превращалось в центр силы. Нерон возлежал на обеденном ложе, упорядочивал свой мир и милостиво беседовал с людьми, которым доверял, направляя ход разговора. Отверженные тем временем ждали своего шанса повлиять на ситуацию в уединенных нишах с более скромным убранством и едой похуже.
Otium для народа
Был ли Domus Aurea не более чем пустой тратой денег, заблуждением человека, страдающего манией величия? Или это был новаторский дом чудес, свидетельство энергии и изобретательности римских ремесленников, художников и архитекторов? Он был всем сразу и даже больше. Своей новизной Domus Aurea напоминал термы, которые Нерон построил на Марсовом поле несколькими годами ранее. Оба сооружения были первыми в своем роде.
Domus Aurea Нерона представлял собой воплощение идеи загородной виллы в центре города, полностью посвященной otium, отдыху, досугу и спокойствию, противоположному negotium, как римляне называли деловую и профессиональную деятельность[1181]. Описанные сельские и природные элементы Domus Aurea были декорациями, предназначенными исключительно для создания атмосферы и стимуляции чувств. Животные, дикие и ручные, напоминали о буколической поэзии. Концепция усадьбы, предназначенной для отдохновения, была не нова. Она восходит ко II веку до н. э.[1182] Однако новым было то, что такую виллу построили в городе и сразу же превратили ее в императорскую резиденцию.
Но в то же самое время Нерон посредством Domus Aurea еще раз вольно или невольно реорганизовал социальное пространство в Риме. В начале своего описания событий 64 года Тацит пишет, что Нерон сделал весь Рим своим домом, имея в виду публичные пиры и выступления императора по всему городу[1183]. Domus Aurea теперь буквально воплотил эту идею в жизнь. Совершенно исключено, что через огромную территорию Domus Aurea не проходили обычные римляне. Комплекс Нерона включал в себя храм Фортуны, который посещало множество людей, но прежде всего несколько центральных транспортных магистралей города, которые существовали до и после пожара 64 года[1184]. Никаких следов стен или других внешних границ до сих пор обнаружено не было[1185]. Вывод получается банальным, но в контексте времени это не совсем так: люди из народа ежедневно посещали, пересекали и использовали частную собственность императора для своих дел.
Открытие частного аристократического мира для посетителей и гостей было обычным явлением – существует много примеров, когда сенаторы посещали поместья или сады своих коллег, даже когда их владельцев не было дома. Цицерон, например, неоднократно останавливался на загородных виллах своих друзей-аристократов, чтобы воспользоваться тамошними библиотеками в целях otium, который для него заключался в занятиях наукой[1186]. Были и аристократы, которые демонстрировали друг другу свое имущество, и это соревнование полностью соответствовало представлению о себе как о знатном человеке. Отличия Domus Aurea в этом отношении вполне очевидны: Нерон показывал свои владения не
