И море, и Гомер – всё движется любовью… - Евгений Михайлович Голубовский
Именно Марку Гаюсу, портарию молдавскому, поручил после себя строить Одессу де Волан. К 1812 году Марк Гаюс, владевший в Одессе в Греческом форштадте двумя участками, был уже генерал-майором и занимался делами Бессарабии. Дело свое он исполнил честно, о чем свидетельствуют не только награды и звания, но и процветание Одессы.
Вставка в связи с комментарием Олега Губаря:
Олег Иосифович, прочитав утверждение молдавского краеведа Р. Гордина, сообщил – Портарий и портарь Гаюс два разных лица. Погружённость Губаря в ту эпоху мне известна. Верю ему. А это значит, что там, где я нашел одного молдавского первостроителя Одессы, было два выходца из Молдавии.
Город строили не только архитекторы, но и рабочие-строители. И вот тут возвращаемся к топониму «Молдаванка». Во-первых, не всегда она так называлась, а была и слободкой, и молдавской деревней. Но главное – строили её молдаване и волохи, выходцы из Валахии. Вначале строили именно как пригород, а значит, и ремесленную слободу, и деревню. В 1802 году дюку де Ришелье представили опись населения Одессы. И в ней зарегистрированы «молдаване, особою слободкою за городом поселенные: мужского полу – 53, женского – 43 души». (Цитирую по книге Т. Донцовой «Молдаванка», вышедшей в 2001 гг.).
Это уже позже, в конце XIX-начале XX века население Молдаванки воспринималось как еврейско-русско-украинское. Но в пушкинские времена молдаване, тянувшиеся к большому городу, находили здесь приют, возможность построить жилище и трудоустроиться.
Думаю, об этих постоянных поставщиках вина и овощей писал А. С. Пушкин – «молдаван тяжелый». Это наблюдения внешние. А были у поэта молдавские собеседники, знакомые, в первую очередь, это семья детей молдавского правителя – высшей интеллектуальной знати Молдавии, нашедших приют в Одессе, Александра Скарлатовича Стурдзы и его сестры Роксандры Скарлатовны.
Кем он был? Философом. Богословом. Мыслителем. Известны юношеские эпиграммы Пушкина на Стурдзу, осуждавшие его монархические убеждения. Но, как видно, молод был поэт, да и встречались они тогда не часто. Настоящее знакомство произошло в Одессе. Наметилось сближение взглядов, о чем Пушкин писал Вяземскому. Именно со Стурдзой Пушкин рассуждал об Евангелии. И, кто знает, какой логикой заставил молдавский господарь принять и понять свои доводы поэта, только освоившего азы атеизма. Но что было, то было. От атеизма поэт уходит в православие. Здесь же, в Одессе, позже А. Стурдза проводил многочасовые беседы с Н. В. Гоголем, наставляя, не побоимся этого слова, великого русского писателя.
Сохранились, опубликованы воспоминания А. С. Стурдзы. Он с восхищением отзывается о глубоком уме Пушкина. Сохранились письма Н. В. Гоголя к А. С. Стурдзе. Но вот почему-то не переиздаются труды самого философа. Хоть богословские труды А. С. Стурдзы служили, как считали профессионалы, блестящей защитой православия.
Очень трудно в кратком очерке описать драму (именно так!) отношений Пушкина и Стурдзы. Ведь из-за эпиграмм на философа поэт и был сослан на юг. Какое же мужество и благородство должно было быть присуще им обоим, чтобы стать выше личных обид, непониманий и прийти к взаимоуважению как мыслитель с мыслителем, поэт с поэтом. Кстати, о том, что А. С. Стурдза писал стихи, я узнал из книги Олега Губаря «Пушкин. Театр. Одесса».
В жизни нашего города первой половины XIX века огромную роль сыграла сестра А. С. Стурдзы – графиня Р. С. Эдлинг. Это Роксандра Скарлатовна попечительствовала первому городскому убежищу для детей. Вдумайтесь: через 150 лет не затерялась память о стурдзовских приютах – так важны они были для города.
Молдавия и Одесса так географически близки, что пересечений было множество. Сегодня можно напомнить, что в годы Советской власти в Балте была учреждена Молдавская автономная республика. А тут уже ассоциация с поэмой Э. Багрицкого «Дума про Опанаса» («Балта – городок отличный»), с фигурой Григория Котовского… А если перенестись в наши недавние времена, то именно в Одессе устраивались выставки Михаила Греку, когда он был «диссидентом» в Молдавии, в Одессе ставились пьесы Иона Друцэ…
Все мы знаем мужской монастырь за 16 станцией Большого Фонтана, все представляем себе как выглядит Маяк на Большефонтанском мысе.
А знаете ли вы, что земли под монастырь, под маяк подарил городу молдавский землевладелец Александр Теутул, как бы навсегда вписав свое имя в историю Одессы.
Иногда тише, иногда громче, звучит в воздухе нашего города «ломовая латынь молдаван», голос антики и голос базаров, которые создали Одессу.
Естественно не мог всех назвать, упомянуть. Дополняйте меня. Вместе создаем историю.
Одесские песни
Знаете ли вы «одесские песни»?
Мне казалось, что я знаю, многие слышал.
Но вот внимательно читаю книгу, только что вышедшую в «Оптимуме», Евгения Перемышлева, «Сезон плодов. Практическая гавань».
Сегодня застрял на эссе:
«На столе лежит покойничек, тускло свечи горят…».
Помните, из какой песни эти слова?
Вернусь к «В Валиховском переулке…», но зацепила меня находка автора, что классическая «Как на Дерибасовской угол Ришельевской» первоначально имела другую прописку – на Боготяновской. А это не в Одессе, а в Ростове на Дону, как раз напротив ростовского тюремного замка…
Значит, не удержалась песенка в Ростове. А в Одессе она появилась в 1917 году. Леонид Утёсов исполнил её в своем концерте на Ришельевской, 47, в помещении «Большого Ришельевского театра».
Для него тогда тексты писали три автора – Яков Соснов, Яков Ядов и Мирон Ямпольский. Кто из них переосмыслил ростовскую песенку, боюсь, уже не узнаем. Как-то авторы в те годы не предполагали, что этим песням предстоит долгая жизнь.
О двух из этих трёх поэтов кое-что знаю.
Мирон Ямпольский, одессит. Закончил юрфак университета. Работал начальником карточного бюро Одессы в годы НЭПа, был в гуще народной жизни.
Но радость, удовлетворение приносили ему стихотворные фельетоны для эстрады. Было у него много песен. Все эстрадники распевали его:
«На верху живет сапожник.
На низу живет портной…»
А дальше налоговая, требования патента… Но это забылось. А одна песенка дожила до наших дней.
Это «Ужасно шумно в доме Шнеерсона…».
Когда-то Александр Розенбойм разыскал дочь Мирона Эммануиловича – Изабеллу Мироновну Ямпольскую и из тетрадки ее отца переписал слова:
Свадьба Шнеерсона
Ужасно шумно в доме Шнеерсона
Се тит зих хойшех – прямо дым идёт!
Там женят сына Соломона,
Который служит в Губтрамот.
Невеста же – курьерша с финотдела
Сегодня разоделась в пух и прах:
Фату мешковую надела
И деревяшки на
